Название: Выйти замуж за капитана
Автор: Fridanes
Бета: Incognit@
Фандом: Гримм
Пейринг: Шон Ренард/Ник Беркхард. Остальные творят что хотят.
Рейтинг: R (пока)
Жанр: юмор, наверное, бессмысленный и беспощадный. Экшен такой же, как юмор.
Размер: миди
Статус: в процессе
Предупреждение: АУ (непонятно, после какой серии оно начинается, и когда это безобразие вообще закончится). Поголовный ООС, причем такой, что преданным почитателям канона лучше даже не смотреть в сторону этого фика. Обоснуй повесился за плинтусом.
Самарри: Даже закадычные враги поняли, в чем счастье Ника Беркхарда, а до него все не доходит.
Глава 1
Глава 1
Детектив полиции Портленда Ник Беркхард никогда не испытывал особой тяги к алкоголю. Он мог выпить вечером в баре бутылку пива или за ужином с Джульеттой сделать вид, что ему нравится вино. Но сейчас Нику хотелось чего-то покрепче. Виски, например. Взять бокал, плеснуть туда Джека Дениелса, встать у окна и, глядя на панораму Портленда, медленно цедить обжигающий напиток.
Ник как-то видел Ренарда в домашней обстановке. Кэп делал именно так. И взгляд у него при этом был такой... такой... не то чтобы печальный или задумчивый. Капитан всегда мог контролировать эмоции. Если что-то и отражалось на его породистом лице с чеканными чертами, то лишь когда Ренарду самому это было нужно. Но было в этих зеленых глазах что-то эдакое, чему Ник никак не мог подобрать названия.
Вот и Ник хотел сейчас именно так. Если напиваться до зеленых чертей, то делать это следовало, по крайней мере, достойно. Тем более повод был самый подходящий.
Ника бросила Джульетта.
Нет, его предупреждали. И тетя Мари, и Келли. Обе твердили, что гриммы должны быть или одни, или с такими же гриммами. Обычные люди или ведьмы им не пара.
«Каждый должен бегать в своей стае», – наставительно твердила Келли, выразительно поглядывая на Терезу.
Тереза Руббел, она же Беда – девушка, безусловно, замечательная. Гримм с большим потенциалом. К тому же довольно симпатичная. Просто Беркхард находился в твердой уверенности, что раса человека или его принадлежность к какой либо группе не имеет значения. Вон, Монро, будучи потрошителем, преспокойно живет с Розали – рыжехвостом. И у них никаких проблем. Родственники и те смирились.
Нику казалось, что всё практически устаканилось. Джульетта даже согласилась на ритуал возврата Нику гриммовской сущности. Правда, в результате любимая сама стала ведьмой. Ника это не смутило. Всегда готовый проявить толерантность, тем более для любимой, он не собирался расставаться с невестой из-за такой ерунды. Внешность ведь не главное. Привык же Ник к Ренарду. Капитану даже шло. Схлынув, он становился ещё значительнее. Пусть на мужественном лице оставался всего лишь один глаз, зато второй горел так, что сердце ёкало. А торчащие зубы словно говорили – их обладатель перегрызет глотку любому. Это не могло не внушать уважения. Или даже легкого приятного трепета.
К новому облику Джульетты Ник тоже почти привык. Тем более она же не все время косила под труп годичной давности. А чтобы не потерять гриммовские способности, оказалось достаточно всего лишь использовать презервативы. Проще некуда. И ни какой магии. Правда, любимая норовила преобразиться в самый ответственный момент, и тогда только оставалось сжимать зубы, зажмуриться и продолжать... продолжать... продолжать... Зато эээ… сам процесс мог длиться неопределенно долгое время. Но Джульетта почему-то не приходила в восторг от подобных перспектив.
В общем, однажды вечером, прямо в спальне Нику было заявлено:
– Или ты смотришь мне в глаза, или никак.
Ник смотрел в глаза очень выразительно. Он так старался, чтобы его девушка прочла в них всю его любовь, верность, преданность и желание. На секунду ему пришла в голову идея, которой он немедленно поделился:
– Джульетта, может нам стоит пойти на компромисс?
Джульетта недобро прищурилась:
– Какой?
– Поменять позу.
И тут же понял – не самая удачная идея. И верно. Джульетта взяла подушку с кровати, торжественно вручила её Нику и сказала:
– Когда будешь готов – сообщи.
Уже ворочаясь на диване, тщетно пытаясь придать подушке приемлемую форму, Ник все пытался придумать подходящие слова, чтобы объяснить любимой девушке, что его готовность «смотреть в глаза» напрямую зависела от практики.
Когда же Беркхард нашел вроде бы достаточно доходчивые выражения, Джульетта подробно ему объяснила: как она оскорблена и кто всему причиной. Кроме Адалинды, в свое время влезшей в постель Ника, виновными оказались: Келли, тетя Мари, Монро, Розали, капитан Ренард и конечно сам Ник. Последнему настоятельно рекомендовалось подумать о том, как будут развиваться их отношения. И каким образом, если они действительно собираются пожениться, при нынешнем положении дел им зачать ребенка? Ник снова отправился думать на диван.
Не прекращал он думать и на работе. Там этот процесс шёл не так мучительно. Чаще всего за суетой и попытками внятно объяснить в рапорте, как хлипкий очкарик умудрился порвать на куски четырех здоровых мужиков, мысли о том, что делать и кто виноват в личных проблемах детектива Беркхарда, и вовсе покидали голову. Это несколько притупляло мучения. Иногда, не чаще семи раз в неделю, Нику приходилось задерживаться на работе допоздна, что также позволяло немного забыться.
А потом прозвучало это роковое «нам нужно поговорить».
В результате сейчас Ник сидел и не знал, то ли в бар пойти, бармену исповедоваться, то ли к Эдди в гости напроситься, то ли к Хэнку. Останавливало лишь нежелание вызвать жалость. Хватит и того, что Тереза смотрела на него понимающими глазами. Хорошо хоть молча.
****
На работу Ренард приходил раньше всех. И не только потому, что должен. Он действительно любил свой участок. С виду совершенно обычный, но сколько же Ренард в него вбухал сил! А какие там кадры! Один Ву чего стоил. Мелкий филиппинец, несмотря на скромную должность патрульного, успевал всё и везде. Сунуть нос куда не надо, заказать новую мебель и взломать айпод подозреваемого. Все это часто сопровождалось совершенно странными замечаниями с претензией на юмор.
Хэнк Гриффин. Этот чернокожий детектив был полностью противоположностью Ву. Подчеркнуто серьезный, Гриффин явно не страдал отсутствием амбиций и мнил себя великим умником и мачо. Правда, этот мачо, можно сказать, был слишком честным парнем. В результате женат был аж три раза. По крайней мере, на тех, с кем переспал больше десятка раз. Сейчас же Гриффин вновь обрел статус холостяка и находился в активном поиске миссис Гриффин № 4 путем проб и ошибок. Поэтому к его интеллекту Ренард относился крайне скептически.
Вообще, лучшим детективом был Ник Беркхард – напарник Гриффина. Этого полицейского Ренард сам принимал на службу. Ренард как сейчас помнил тот момент, когда ему в руки попало личное дело гримма. Сам Беркхард, в отличие от своего будущего начальника, знать не знал о своей скрытой сущности. Ренард же был прекрасно осведомлен о том, кого берет на службу. Особо порадовало, что Беркхард числился круглым сиротой. Ренард едва не охренел от счастья, получив это сокровище к себе в участок. Такой шанс упускать – преступление против здравого смысла. Хотя Ренард давно уже признался себе: здравый смысл принимал активное участие лишь в попытках обосновать необходимость опеки юного полицейского. Нет, когда Ренарда спрашивали, зачем ему эта головная боль, он четко отвечал: «Это мой личный прирученный Гримм, которого я буду использовать в своих целях!».
Вот только цели эти были далеки от декларируемых. Правда и возможность использовать в них предоставлялась лишь в мечтах. Ну да, пять лет назад молодой полный надежд полицейский с ясными голубыми глазами и открытой улыбкой заставил Ренарда подумать о чем-то кроме политики. (Если что, то о сексе Ренард не думал никогда. Он им просто весьма активно занимался.) Ренард снисходительно относился к неопытности и наивности будущего детектива. Честный и храбрый до безрассудства, Ник заставлял Ренарда волноваться. Сейчас, конечно, Ник стал старше и сдержанней. Но неуёмный темперамент все время подбивал гримма на разного рода приключения. Влезал он в них с самым серьёзным видом. Другой бы на его месте с такими внешними данными влезал исключительно в чужие койки. Красавец ведь. Так нет же! Как завел себе подружку, так всё. Никаких левых шашней. Ренард не знал – то ли радоваться такому постоянству, то ли огорчаться.
Сквозь стекло своего кабинета капитан видел, как Беркхард пришёл на работу на целых пятнадцать минут раньше положенного и снова с кислой физиономией. Значит, в любовном гнездышке проблемы не прекращались. Самое приятное, что Ренард здесь совершенно ни при чем. Кто ж знал, что подружка Беркхарда станет ведьмой во всех смыслах. Она и раньше подарком не была, а уж с новой силой вся её сущность, а точнее говоря сучность, поперла наружу.
Ренард лишь благодарил мироздание, что в свое время удержался от перипихона с этой рыжей красоткой. Правда, сорвался на Адалинде и поимел другую кучу проблем в виде обозленной ведьмы и внезапно свалившегося отцовства. Это добавляло в жизнь соли и перца. Хотя Ренард и так не жаловался на скуку.
Скользнув по столу, завибрировал мобильный телефон. На экране высветился номер Себастьяна.
– День добрый, Шон. Адалинда находится у Виктора. Требует свою дочь, – «порадовал» он.
Ренард сжал зубы. Воспитание, положенное принцам крови, не позволило сказать ему все, что он думает по этому поводу. Он просто уточнил:
– А Виктор?
– Он не отрицает, что девочка у него.
Ренард мысленно вспомнил мать Виктора, мать Адалинды, еще чью-то и пожелал всем бурной интимной жизни. Вслух только сказал:
– Держи меня в курсе.
Диана. Ренард не планировал размножаться. Тем более с Адалиндой. Но насколько ответственно он подходил к службе и делам существ Портленда, настолько же он был беспечен с женщинами. Задним умом Ренард понимал: следовало пойти и снять кого-нибудь. Проблем было бы на порядок меньше.
Увы. Раздираемый плотскими желаниями к чужой невесте капитан больше думал о другом: как окончательно не испортить и без того сложные отношения с детективом Беркхардом. Оказавшаяся рядом Адалинда окончательно вышибла последние благие намерения. В результате у них общий ребенок с уникальными способностями. Сопротивление, Феррат и королевский дом встали на уши. А сам капитан готов был не только встать или лечь, но и загнуться в любой иероглиф, петроглиф и даже сложиться в виде календаря индейцев Майя.
В настоящее время расклад был такой: Диана у Сопротивления, которому принц по мере возможности дурил мозг мнимым сотрудничеством. Адалинда у Виктора. Сам Виктор мухлюет, потому что давно не получал хорошей взбучки. Король Фредерик требует полного повиновения. Наивный папочка. Джульетта выносит мозги Беркхарду. Беркхард – Ренарду. Причем Ник это делал совершенно без всякой задней мысли, даже не подозревая об этом. Вишенкой на торте послужила активизация Совета существ. В Портленде уже которую неделю торчит Александр. Этот балам из Совета, вместо того чтобы четко сказать, что ему надо, нес какую-то чушь про личные дела.
Очень хотелось позвонить маме и пожаловаться на всех, включая неугомонного гримма. А кстати, куда он делся? Ренард уставился на пустующее место. Гриффин также отсутствовал. Ладно, Беркхард – больший мальчик. Шон прикинул разницу во времени и взялся за телефон. Пора подключать Мейснера.
Напарники Беркхард и Гриффин, до неприличия довольные чем-то, а скорее – собой, ввалились в кабинет капитана уже ближе к концу рабочего дня. Гриффин немедленно уселся на единственный свободный стул. Берхард, по своему обыкновению, пристроил зад на тумбочке – подальше от начальства, поближе к двери. Зашедший следом Ву и вовсе скромненько встал у стеночки. Самый толковый из патрульных. Этого филиппинца давно следовало сделать детективом. Ренард так и планировал: Гриффина в лейтенанты, а Ву в напарники Беркхарду. Хотелось бы, конечно, поиграть повышением Ника, но тот, к сожалению, был совершенно лишен амбициозности.
Ренард цепким взором окинул подчиненных:
– Докладывайте. Что это вас так порадовало?
– Капитан! – откликнулся Беркхард. – Вы не поверите! Это самое обычное убийство! Бытовое. Семейная ссора.
– Да, действительно, – Ренард старался сдержать улыбку, – верится с трудом. Никаких существ?
Троица переглянулась. Наконец Гриффин сказал:
– Ву обнаружил за домом следы животного. Очень похожи на собачьи.
– Эта была большая собака, – влез Ву. – Новая порода. Помесь сенбернара и слона.
Гриффин принял самый серьезный вид. Он явно претендовал на роль старшего и хоть и не стал прерывать Ву, но своим молчанием дал понять, что не разделяет веселья, а затем продолжил:
– Следы действительно были в саду на клумбе. Но ничего не указывает, что их обладатель проник в дом. Вот, смотрите...
По словам Гриффина выходило, что в доме произошла семейная ссора. В результате муж с женой подрались на лестнице. Она его пырнула ножом. Он её толкнул. У жены сломана шея. У мужа пробита артерия. Протоколы прилагаются. Заключение патологоанатомов и криминалистов скоро будут готовы. В общем, дело можно закрывать.
– …Следы меня тоже смутили. Но может просто какое-то существо крутилось рядом. Мало ли бродяг? Хотя если найдем, возможно, будет дополнительный свидетель. Но можно ли доверять свидетелю, когда он... схлынивал... схлынул... Они же не всегда... – Гриффин, кажется, вспомнил, с кем говорит.
– А вы что скажете? – обратился Ренард к молчавшему до этого Беркхарду.
Ник больше не веселился. Наверное, то, что казалось простым там, на месте преступления, здесь, в тиши кабинета, выглядело иначе.
– Я думаю, нужно посмотреть, кто бы это мог быть.
Беркхарда явно не огорчила необходимость потратить вечер на перелопачивание архивов тети Мари. Чего не скажешь о Гриффине. Любвеобильный детектив наверняка уже запланировал приятный вечер в обществе очередной красотки.
– Кроме установления вида существа, надо понять, когда он бегал вокруг дома и почему босиком. Дождя не было дня три, – озадачил капитан детективов.
Возможно, это совершенно не имело отношения к убийству, но, во-первых, капитан привык уделять внимания мелочам и не оставлять неясностей. А, во-вторых, чем больше Ник будет задерживаться на работе, тем меньше шансов у него помириться с невестой. Женщины не любят, когда их меняют на работу.
– Свободны. Гриффин, я жду отчет, – распорядился капитан. – Ник, задержись.
Обращение по имени и чуть более мягкий тон должны настроить гримма на доверительную беседу.
Как только они остались наедине, воцарилось молчание. Ренард не мог отказать себе в удовольствие несколько секунд просто полюбоваться на своего симпатягу гримма. Черные волосы, черные брови, большие синие глаза под пушистыми ресницами. Правильные черты лица, не грубые, но не лишенные мужественности. Не такой высокий, как сам Шон, но с безупречной подтянутой фигурой. Тренировками Ник явно не пренебрегал. Сокровище! К сожалению, абсолютно гетеросексуальное, да и правильное вдобавок. Даже слишком. М-да. Кстати, о невесте...
– Ник, скажи, каково состояние Джульетты? – спросил Ренрад как можно более нейтральным тоном.
Беркхард отвел взгляд. Снова повисла тишина. Ренард понял – все еще хуже. Он уже хотел ввернуть заковыристую фразу про надежду на лучшее и пояснить то, что лезет в личную жизнь своего детектива не праздного любопытства ради, а исключительно по долгу службы, как Ник вдруг выдал:
– Джульетта ушла от меня.
Пока Ренард пытался сдержаться и не запрыгать в своем капитанском кресле от радости, а состроить сочувственную мину, Ник продолжил:
– К Александру. Тому, что из Совета существ. К этому баламу.
Кажется, у кого-то сейчас начнется истерика. Ренард уже был готов опустить жалюзи, подставить дружеское плечо. Пригласить выпить. Утешить. Однако его ждало разочарование:
– Я в порядке, капитан, – твердо заявил Ник глядя в глаза. – Это не отразится на работе. И нет, мне не требуется помощь психолога.
– Да, вряд ли психолог примет в качестве причины, что твоя девушка стала ведьмой. Но если вдруг захочешь поговорить...
– Спасибо, – Ник встал, показывая, что ему нечего больше сказать. – Я могу идти?
– Можешь.
Ренард некоторое время пялился в закрывшуюся за детективом дверь, размышляя о коварстве баламов, ведьм и наивности гриммов. В результате напряжённой умственной деятельности мозг выдал: «Такой шанс упускать нельзя!». И Ренард принялся разрабатывать детальный план тонкой психологической атаки.
Детектив полиции Портленда Ник Беркхард никогда не испытывал особой тяги к алкоголю. Он мог выпить вечером в баре бутылку пива или за ужином с Джульеттой сделать вид, что ему нравится вино. Но сейчас Нику хотелось чего-то покрепче. Виски, например. Взять бокал, плеснуть туда Джека Дениелса, встать у окна и, глядя на панораму Портленда, медленно цедить обжигающий напиток.
Ник как-то видел Ренарда в домашней обстановке. Кэп делал именно так. И взгляд у него при этом был такой... такой... не то чтобы печальный или задумчивый. Капитан всегда мог контролировать эмоции. Если что-то и отражалось на его породистом лице с чеканными чертами, то лишь когда Ренарду самому это было нужно. Но было в этих зеленых глазах что-то эдакое, чему Ник никак не мог подобрать названия.
Вот и Ник хотел сейчас именно так. Если напиваться до зеленых чертей, то делать это следовало, по крайней мере, достойно. Тем более повод был самый подходящий.
Ника бросила Джульетта.
Нет, его предупреждали. И тетя Мари, и Келли. Обе твердили, что гриммы должны быть или одни, или с такими же гриммами. Обычные люди или ведьмы им не пара.
«Каждый должен бегать в своей стае», – наставительно твердила Келли, выразительно поглядывая на Терезу.
Тереза Руббел, она же Беда – девушка, безусловно, замечательная. Гримм с большим потенциалом. К тому же довольно симпатичная. Просто Беркхард находился в твердой уверенности, что раса человека или его принадлежность к какой либо группе не имеет значения. Вон, Монро, будучи потрошителем, преспокойно живет с Розали – рыжехвостом. И у них никаких проблем. Родственники и те смирились.
Нику казалось, что всё практически устаканилось. Джульетта даже согласилась на ритуал возврата Нику гриммовской сущности. Правда, в результате любимая сама стала ведьмой. Ника это не смутило. Всегда готовый проявить толерантность, тем более для любимой, он не собирался расставаться с невестой из-за такой ерунды. Внешность ведь не главное. Привык же Ник к Ренарду. Капитану даже шло. Схлынув, он становился ещё значительнее. Пусть на мужественном лице оставался всего лишь один глаз, зато второй горел так, что сердце ёкало. А торчащие зубы словно говорили – их обладатель перегрызет глотку любому. Это не могло не внушать уважения. Или даже легкого приятного трепета.
К новому облику Джульетты Ник тоже почти привык. Тем более она же не все время косила под труп годичной давности. А чтобы не потерять гриммовские способности, оказалось достаточно всего лишь использовать презервативы. Проще некуда. И ни какой магии. Правда, любимая норовила преобразиться в самый ответственный момент, и тогда только оставалось сжимать зубы, зажмуриться и продолжать... продолжать... продолжать... Зато эээ… сам процесс мог длиться неопределенно долгое время. Но Джульетта почему-то не приходила в восторг от подобных перспектив.
В общем, однажды вечером, прямо в спальне Нику было заявлено:
– Или ты смотришь мне в глаза, или никак.
Ник смотрел в глаза очень выразительно. Он так старался, чтобы его девушка прочла в них всю его любовь, верность, преданность и желание. На секунду ему пришла в голову идея, которой он немедленно поделился:
– Джульетта, может нам стоит пойти на компромисс?
Джульетта недобро прищурилась:
– Какой?
– Поменять позу.
И тут же понял – не самая удачная идея. И верно. Джульетта взяла подушку с кровати, торжественно вручила её Нику и сказала:
– Когда будешь готов – сообщи.
Уже ворочаясь на диване, тщетно пытаясь придать подушке приемлемую форму, Ник все пытался придумать подходящие слова, чтобы объяснить любимой девушке, что его готовность «смотреть в глаза» напрямую зависела от практики.
Когда же Беркхард нашел вроде бы достаточно доходчивые выражения, Джульетта подробно ему объяснила: как она оскорблена и кто всему причиной. Кроме Адалинды, в свое время влезшей в постель Ника, виновными оказались: Келли, тетя Мари, Монро, Розали, капитан Ренард и конечно сам Ник. Последнему настоятельно рекомендовалось подумать о том, как будут развиваться их отношения. И каким образом, если они действительно собираются пожениться, при нынешнем положении дел им зачать ребенка? Ник снова отправился думать на диван.
Не прекращал он думать и на работе. Там этот процесс шёл не так мучительно. Чаще всего за суетой и попытками внятно объяснить в рапорте, как хлипкий очкарик умудрился порвать на куски четырех здоровых мужиков, мысли о том, что делать и кто виноват в личных проблемах детектива Беркхарда, и вовсе покидали голову. Это несколько притупляло мучения. Иногда, не чаще семи раз в неделю, Нику приходилось задерживаться на работе допоздна, что также позволяло немного забыться.
А потом прозвучало это роковое «нам нужно поговорить».
В результате сейчас Ник сидел и не знал, то ли в бар пойти, бармену исповедоваться, то ли к Эдди в гости напроситься, то ли к Хэнку. Останавливало лишь нежелание вызвать жалость. Хватит и того, что Тереза смотрела на него понимающими глазами. Хорошо хоть молча.
****
На работу Ренард приходил раньше всех. И не только потому, что должен. Он действительно любил свой участок. С виду совершенно обычный, но сколько же Ренард в него вбухал сил! А какие там кадры! Один Ву чего стоил. Мелкий филиппинец, несмотря на скромную должность патрульного, успевал всё и везде. Сунуть нос куда не надо, заказать новую мебель и взломать айпод подозреваемого. Все это часто сопровождалось совершенно странными замечаниями с претензией на юмор.
Хэнк Гриффин. Этот чернокожий детектив был полностью противоположностью Ву. Подчеркнуто серьезный, Гриффин явно не страдал отсутствием амбиций и мнил себя великим умником и мачо. Правда, этот мачо, можно сказать, был слишком честным парнем. В результате женат был аж три раза. По крайней мере, на тех, с кем переспал больше десятка раз. Сейчас же Гриффин вновь обрел статус холостяка и находился в активном поиске миссис Гриффин № 4 путем проб и ошибок. Поэтому к его интеллекту Ренард относился крайне скептически.
Вообще, лучшим детективом был Ник Беркхард – напарник Гриффина. Этого полицейского Ренард сам принимал на службу. Ренард как сейчас помнил тот момент, когда ему в руки попало личное дело гримма. Сам Беркхард, в отличие от своего будущего начальника, знать не знал о своей скрытой сущности. Ренард же был прекрасно осведомлен о том, кого берет на службу. Особо порадовало, что Беркхард числился круглым сиротой. Ренард едва не охренел от счастья, получив это сокровище к себе в участок. Такой шанс упускать – преступление против здравого смысла. Хотя Ренард давно уже признался себе: здравый смысл принимал активное участие лишь в попытках обосновать необходимость опеки юного полицейского. Нет, когда Ренарда спрашивали, зачем ему эта головная боль, он четко отвечал: «Это мой личный прирученный Гримм, которого я буду использовать в своих целях!».
Вот только цели эти были далеки от декларируемых. Правда и возможность использовать в них предоставлялась лишь в мечтах. Ну да, пять лет назад молодой полный надежд полицейский с ясными голубыми глазами и открытой улыбкой заставил Ренарда подумать о чем-то кроме политики. (Если что, то о сексе Ренард не думал никогда. Он им просто весьма активно занимался.) Ренард снисходительно относился к неопытности и наивности будущего детектива. Честный и храбрый до безрассудства, Ник заставлял Ренарда волноваться. Сейчас, конечно, Ник стал старше и сдержанней. Но неуёмный темперамент все время подбивал гримма на разного рода приключения. Влезал он в них с самым серьёзным видом. Другой бы на его месте с такими внешними данными влезал исключительно в чужие койки. Красавец ведь. Так нет же! Как завел себе подружку, так всё. Никаких левых шашней. Ренард не знал – то ли радоваться такому постоянству, то ли огорчаться.
Сквозь стекло своего кабинета капитан видел, как Беркхард пришёл на работу на целых пятнадцать минут раньше положенного и снова с кислой физиономией. Значит, в любовном гнездышке проблемы не прекращались. Самое приятное, что Ренард здесь совершенно ни при чем. Кто ж знал, что подружка Беркхарда станет ведьмой во всех смыслах. Она и раньше подарком не была, а уж с новой силой вся её сущность, а точнее говоря сучность, поперла наружу.
Ренард лишь благодарил мироздание, что в свое время удержался от перипихона с этой рыжей красоткой. Правда, сорвался на Адалинде и поимел другую кучу проблем в виде обозленной ведьмы и внезапно свалившегося отцовства. Это добавляло в жизнь соли и перца. Хотя Ренард и так не жаловался на скуку.
Скользнув по столу, завибрировал мобильный телефон. На экране высветился номер Себастьяна.
– День добрый, Шон. Адалинда находится у Виктора. Требует свою дочь, – «порадовал» он.
Ренард сжал зубы. Воспитание, положенное принцам крови, не позволило сказать ему все, что он думает по этому поводу. Он просто уточнил:
– А Виктор?
– Он не отрицает, что девочка у него.
Ренард мысленно вспомнил мать Виктора, мать Адалинды, еще чью-то и пожелал всем бурной интимной жизни. Вслух только сказал:
– Держи меня в курсе.
Диана. Ренард не планировал размножаться. Тем более с Адалиндой. Но насколько ответственно он подходил к службе и делам существ Портленда, настолько же он был беспечен с женщинами. Задним умом Ренард понимал: следовало пойти и снять кого-нибудь. Проблем было бы на порядок меньше.
Увы. Раздираемый плотскими желаниями к чужой невесте капитан больше думал о другом: как окончательно не испортить и без того сложные отношения с детективом Беркхардом. Оказавшаяся рядом Адалинда окончательно вышибла последние благие намерения. В результате у них общий ребенок с уникальными способностями. Сопротивление, Феррат и королевский дом встали на уши. А сам капитан готов был не только встать или лечь, но и загнуться в любой иероглиф, петроглиф и даже сложиться в виде календаря индейцев Майя.
В настоящее время расклад был такой: Диана у Сопротивления, которому принц по мере возможности дурил мозг мнимым сотрудничеством. Адалинда у Виктора. Сам Виктор мухлюет, потому что давно не получал хорошей взбучки. Король Фредерик требует полного повиновения. Наивный папочка. Джульетта выносит мозги Беркхарду. Беркхард – Ренарду. Причем Ник это делал совершенно без всякой задней мысли, даже не подозревая об этом. Вишенкой на торте послужила активизация Совета существ. В Портленде уже которую неделю торчит Александр. Этот балам из Совета, вместо того чтобы четко сказать, что ему надо, нес какую-то чушь про личные дела.
Очень хотелось позвонить маме и пожаловаться на всех, включая неугомонного гримма. А кстати, куда он делся? Ренард уставился на пустующее место. Гриффин также отсутствовал. Ладно, Беркхард – больший мальчик. Шон прикинул разницу во времени и взялся за телефон. Пора подключать Мейснера.
Напарники Беркхард и Гриффин, до неприличия довольные чем-то, а скорее – собой, ввалились в кабинет капитана уже ближе к концу рабочего дня. Гриффин немедленно уселся на единственный свободный стул. Берхард, по своему обыкновению, пристроил зад на тумбочке – подальше от начальства, поближе к двери. Зашедший следом Ву и вовсе скромненько встал у стеночки. Самый толковый из патрульных. Этого филиппинца давно следовало сделать детективом. Ренард так и планировал: Гриффина в лейтенанты, а Ву в напарники Беркхарду. Хотелось бы, конечно, поиграть повышением Ника, но тот, к сожалению, был совершенно лишен амбициозности.
Ренард цепким взором окинул подчиненных:
– Докладывайте. Что это вас так порадовало?
– Капитан! – откликнулся Беркхард. – Вы не поверите! Это самое обычное убийство! Бытовое. Семейная ссора.
– Да, действительно, – Ренард старался сдержать улыбку, – верится с трудом. Никаких существ?
Троица переглянулась. Наконец Гриффин сказал:
– Ву обнаружил за домом следы животного. Очень похожи на собачьи.
– Эта была большая собака, – влез Ву. – Новая порода. Помесь сенбернара и слона.
Гриффин принял самый серьезный вид. Он явно претендовал на роль старшего и хоть и не стал прерывать Ву, но своим молчанием дал понять, что не разделяет веселья, а затем продолжил:
– Следы действительно были в саду на клумбе. Но ничего не указывает, что их обладатель проник в дом. Вот, смотрите...
По словам Гриффина выходило, что в доме произошла семейная ссора. В результате муж с женой подрались на лестнице. Она его пырнула ножом. Он её толкнул. У жены сломана шея. У мужа пробита артерия. Протоколы прилагаются. Заключение патологоанатомов и криминалистов скоро будут готовы. В общем, дело можно закрывать.
– …Следы меня тоже смутили. Но может просто какое-то существо крутилось рядом. Мало ли бродяг? Хотя если найдем, возможно, будет дополнительный свидетель. Но можно ли доверять свидетелю, когда он... схлынивал... схлынул... Они же не всегда... – Гриффин, кажется, вспомнил, с кем говорит.
– А вы что скажете? – обратился Ренард к молчавшему до этого Беркхарду.
Ник больше не веселился. Наверное, то, что казалось простым там, на месте преступления, здесь, в тиши кабинета, выглядело иначе.
– Я думаю, нужно посмотреть, кто бы это мог быть.
Беркхарда явно не огорчила необходимость потратить вечер на перелопачивание архивов тети Мари. Чего не скажешь о Гриффине. Любвеобильный детектив наверняка уже запланировал приятный вечер в обществе очередной красотки.
– Кроме установления вида существа, надо понять, когда он бегал вокруг дома и почему босиком. Дождя не было дня три, – озадачил капитан детективов.
Возможно, это совершенно не имело отношения к убийству, но, во-первых, капитан привык уделять внимания мелочам и не оставлять неясностей. А, во-вторых, чем больше Ник будет задерживаться на работе, тем меньше шансов у него помириться с невестой. Женщины не любят, когда их меняют на работу.
– Свободны. Гриффин, я жду отчет, – распорядился капитан. – Ник, задержись.
Обращение по имени и чуть более мягкий тон должны настроить гримма на доверительную беседу.
Как только они остались наедине, воцарилось молчание. Ренард не мог отказать себе в удовольствие несколько секунд просто полюбоваться на своего симпатягу гримма. Черные волосы, черные брови, большие синие глаза под пушистыми ресницами. Правильные черты лица, не грубые, но не лишенные мужественности. Не такой высокий, как сам Шон, но с безупречной подтянутой фигурой. Тренировками Ник явно не пренебрегал. Сокровище! К сожалению, абсолютно гетеросексуальное, да и правильное вдобавок. Даже слишком. М-да. Кстати, о невесте...
– Ник, скажи, каково состояние Джульетты? – спросил Ренрад как можно более нейтральным тоном.
Беркхард отвел взгляд. Снова повисла тишина. Ренард понял – все еще хуже. Он уже хотел ввернуть заковыристую фразу про надежду на лучшее и пояснить то, что лезет в личную жизнь своего детектива не праздного любопытства ради, а исключительно по долгу службы, как Ник вдруг выдал:
– Джульетта ушла от меня.
Пока Ренард пытался сдержаться и не запрыгать в своем капитанском кресле от радости, а состроить сочувственную мину, Ник продолжил:
– К Александру. Тому, что из Совета существ. К этому баламу.
Кажется, у кого-то сейчас начнется истерика. Ренард уже был готов опустить жалюзи, подставить дружеское плечо. Пригласить выпить. Утешить. Однако его ждало разочарование:
– Я в порядке, капитан, – твердо заявил Ник глядя в глаза. – Это не отразится на работе. И нет, мне не требуется помощь психолога.
– Да, вряд ли психолог примет в качестве причины, что твоя девушка стала ведьмой. Но если вдруг захочешь поговорить...
– Спасибо, – Ник встал, показывая, что ему нечего больше сказать. – Я могу идти?
– Можешь.
Ренард некоторое время пялился в закрывшуюся за детективом дверь, размышляя о коварстве баламов, ведьм и наивности гриммов. В результате напряжённой умственной деятельности мозг выдал: «Такой шанс упускать нельзя!». И Ренард принялся разрабатывать детальный план тонкой психологической атаки.
Глава 2
Глава 2
Когда Ник занимался делом, он практически не думал ни о чём другом. Любой, даже самый заурядный случай требовал внимания. Однако внезапный интерес капитана к его личной жизни в один момент напомнил, что у Ника с этой самой личной жизнью полная катастрофа.
Перелистывая страницы дневников предыдущих поколений гриммов, Ник все думал, как так могло получиться. Ответ предки-гриммы на сей животрепещущий вопрос зажали во тьме веков. Равно как и на другой. Кто ж такой деловой шлялся на месте преступления босиком? Ни одному гримму не пришло в голову зарисовывать следы, оставляемые существами.
Промучившись не один час, Беркахрад с чувством захлопнул очередной фолиант и отправился за ответом в другое место.
– Ник, чувак, я не спрашиваю, чем ты думал, я не спрашиваю про совесть... Вот просто так. На секундочку. Десять вечера. И ты зовешь меня не пиво пить.
Беркхард, наверное, должен был ощущать раскаяние за то, что вломился со своими проблемами к Эдди – теперь семейному человеку... существу. Увы. Раскаяние умерло не родившись. Ник предпочел позвать Монро обнюхать следы неизвестного существа, лишь бы не тащиться домой.
– Когда он делает такие глаза, – сказала Розали, – у меня сердце разрывается. Ник, скажи правду, что случилось?
Ник вздохнул.
– Джульетта ушла. Но не нужно меня жалеть!
Конечно! Ника совсем не жалели. Именно поэтому Монро все же пёрся с ним на ночь глядя вынюхивать и высматривать. И, разумеется, без всякого сочувствия они потом зарулили в бар, где проторчали до часу ночи, обсуждая, за каким демоном ищейке Феррат потребовалось упражняться в слежке босиком возле дома обычных людей.
– Я теперь все следы буду зарисовывать! – ответственно заявил Ник, когда Эдди тащил его дом.
– Конечно, чувак.
– Ты понимаешь, как это было глупо: морды рисовать, а ноги нет!
– Понимаю, чувак!
Монро привалил гриммовскую тушку к стене и обшаривал её в поисках ключей.
– Эдди! Ты мне друг?!
– Угу! – Монро нырнул во внутренний карман куртки.
– Значит, начнем с тебя! Разувайся!
В этот момент дверь дома открылась и на пороге появилась заспанная Тереза. Монро облегченно вздохнул и порадовался, что можно отчалить с чувством выполненного долга. Но тут его старомодное воспитание напомнило о своем существовании. Не дело хрупкой девушке тащить на себе взрослого мужика. Или, тем паче, допустить, чтобы его друг свалился на пол возле входа. Изобразив доброжелательную улыбку, которую другая приняла бы за волчий оскал, уставший потрошитель вздернул пьяное тельце и храбро шагнул за порог.
Вот честно, Ник на самом деле мало пил. Во-первых, вредно для здоровья. Во-вторых, любая попойка сопровождалась адским похмельем. Нет, бывало, конечно, всякое. Но даже в студенческие годы не было такого, чтобы утром на месте воспоминаний о вечере зияла черная дыра.
Теперь, наглотавшись таблеток, Ник сидел на кухне, вливал в себя кофе и слушал Терезу. Точнее – допрашивал. Девушка обладала чертовски редким для своего пола качеством – немногословностью.
– Значит, Ренард сказал, что у меня сегодня отгул?
– Угу.
– Хенк что-нибудь просил передать?
– Да.
– Что?
– Что ты придурок.
Ник искренне надеялся, что вчера он всё же держал себя в руках, рамках и границах дозволенного. Тереза смотрела на него отнюдь не всепрощающим взором своей знаменитой тезки.
– А где Эдди?
– Розали забрала ещё ночью.
Нику стало вот совсем нехорошо.
– А я?
– А ты рисовать остался.
– Что?
– Ноги.
– Какие?
– Мои.
Некоторое время Ник пытался осмыслить сказанное. Но информации было мало, и он продолжил допрос:
– Тереза, а я себе ничего такого не позволил?
– Позволил.
– Что?
– Разное.
Есть ли те слова, которое смогут описать все, что почувствовал Ник в тот момент? Крушение надежд. Ужас. Стыд. Терезу он все-таки воспринимал больше, как младшую сестру. А главное, полное непонимание что делать и как жить дальше со случившимся накрыли его.
Ник жалобно посмотрел на девушку.
– Прости, если можешь...
Тереза пожала плечами:
– Да мне как-то пофиг.
Ник уже набрал воздуха, чтобы с чувством облегчения его выдохнуть, когда услышал:
– Вот Розали, та вообще, по-моему, в шоке.
– Розали?
– Угу.
– А что Розали?
– В шоке.
– Почему?
– Ну, ты ей раздеться предлагал, чтобы ноги рисовать.
– О боже... Но это всё?
– Нет. Ты Джульетте звонил.
– Черт! – Ник уронил голову на руки.
В общем, звонок бывшей по пьяни был вполне ожидаем, но от этого менее неприятно не становилось.
– Прощенья просил? Да? Вернуться умолял? – Ник надеялся, что Тереза ограничится простым «угу». Как он ни желал знать подробности вчерашнего, но слышать из чужих уст о своем унижении не хотелось. Он и сам хорошо представлял, что мог вытворить.
– Не-а! Ты требовал, чтобы она предъявила свои ведьминские копыта.
– Черт! Я не мог!
Красноречивый взгляд ответил – мог, да ещё как мог! Уже не веря в лучшее, Ник с миной, которую он берег для сообщения родственникам о возможном трупе и для похорон, отхлебнул кофе и спросил:
– Что еще я ей сказал?
– Ты ей ничего.
– Тереза!
– А она тебе порекомендовала обратиться к Адалинде. Адалинды в городе не было.
В комнате повисло молчание. Ник понял: все, что раньше было – это мелочи. Он отставил кофе и вопрошающе уставился на Терезу. И она не разочаровала:
– Ты позвонил Ренарду и уже у него требовал приехать и показать ноги. Сказал: «для истории».
– Твою мать! Нет! Беда! Скажи, что ты пошутила!
Тереза отрицательно покачала головой.
– Сам его спроси, если не веришь, – добавила она чуть обиженно.
Вот теперь-то уж точно всё.
Ренарда Ник уважал. Даже когда морду ему бил. Всё равно уважал. Это было солидно, весомо, по-мужски и вполне себе за дело. Но до чего стыдно сейчас. Тем более что кэп всегда прикрывал Беркхардову задницу, да и за любого своего человека грудью стоял и перед отделом внутренних расследований, и перед управлением. А Ник? Ник показал себя полным ничтожеством. А так хотелось, чтобы Ренард не сомневался в том, что ничто не может сломить гримма. И вот на тебе. Напиться и звонить. Что может быть гаже?
– Он мне отгул дал? – зачем-то переспросил Ник.
– Угу, целую неделю. Собственно, твой напарник поэтому и бесился.
Что ж, у Ника будет целых семь дней, чтобы придумать наилучшие из возможных извинений.
Беркхард одним глотком допил кофе и стал собираться к Монро. Извинения извинениями, но лучше всего доказать свою состоятельность делом. Он точно помнил, что до похода в бар они с Эдди что-то там вынюхали. Только вот что именно?
****
Следующий день, по мнению Ренарда, был еще прекраснее предыдущего. Выспаться не удалось. Несмотря на это, Ренард прибыл на работу в самом радужном настроении. Ночной звонок гримма показал, что наступила стадия кризиса, и теперь осталось почти совсем ничего. А главное... Главное, Беркхард звонил ни кому-нибудь типа Монро или Хэнка, а именно ему – Ренарду. Обратись он к своим приятелям, те бы, конечно, немедленно откликнулись и составили компанию несчастному одинокому детективу. Тогда бы Ник точно не стал требовать присутствия своего капитана.
Повод, правда, несколько странный. Скажи Беркхард, что ему плохо и не с кем поговорить, Ренард рванул бы, не задумываясь. Однако, выслушивая пьяный бред Ника про желание рисовать следы и ноги, а также вопросы относительно их размера и предпочтений фасона ботинок, Шон призадумался. Если сейчас пойти на поводу у этого милейшего создания, то в очень скором времени Беркхард просто сядет Ренраду на шею. Довольно того, что сейчас Принц Портленда чувствовал себя иногда всего лишь нянькой своего неугомонного приключенца. Нет, капитан согласен и дальше покрывать это синеглазое сокровище, но хотелось бы оставить последнее слово за собой. А то с сокровища станется утром сказать: «Прости, был пьян и нечего не помню», еще и обвинит во всех смертных грехах. С этими натуралами вечно столько проблем!
Все эти безусловно разумные мысли посетили голову его высочества значительно позже – когда высочество прошлепало к бару и продегустировало новую бутылку виски, а до этого оно было просто в ступоре. Ну не было у принца отработанной программы на тот случай, если мечта всей его жизни требует немедленно предъявить ноги для опознания.
С утра пораньше, прикинув хвост к носу и пентаграмму к печати Соломона, Ренард рассудил, что Нику нужно дать возможность осознать случившееся и как следует себя накрутить. Лучше всего это получится, если Ник будет один. Да и похмелье полезнее переживать дома на диване, а не разносить амбре по участку. Так что от щедрот душевных капитан сообщил Терезе, что у Беркхарда аж неделя отгулов. Многовато, конечно. Но надо было знать Ника. Он столько просто не выдержит. Чувство вины – дивный стимул. Прискачет через три дня. Будет извиняться, смотреть своими красивыми глазами...
Так. Стоп. Работа. Полицейская работа в участке. Закон и порядок. Очистив разум от лишнего, Ренард к ней и приступил. Поставил Ву в пару Гриффину. Задал профилактическую трепку Франко и умотал в управление.
О загадочных следах капитан не вспоминал особо. В конце концов, следы эти были чёрте где, а вовсе не у дома его обожаемого гримма. Что попусту трепать нервы? Может этому псу уже Тереза по-тихому голову снесла. Скрытная девчонка, но талантливая. И очень удачно, что эту дикую гриммку так вовремя нашел именно Беркхард. Никакого дурного влияния всяких разных.
И вообще все замечательно. Терпение наконец-то начало приносить свои плоды. Тем более Шон никогда не забывал слова дорогой мамочки: «Всегда можно сварить приворотное зелье».
Конечно, это не самый лучший вариант. Чревато непредсказуемыми последствиями. Особенно с Беркхардом. Но ингредиенты у Ренарда давно лежали в шкафчике на кухне. На всякий случай.
За привычной суетой светлый образ гримма почти не тревожил мыслей Принца Портленда. Вспомнил о нем Ренард уже ближе к вечеру, когда вернулся в свою квартиру. Тоскливо посмотрел на телефон – ни одного пропущенного вызова от главной головной боли. Усилием воли подавив желание набрать заветный номер, Ренард устроился поудобнее на диване. Открыл ноут и принялся освежать знания по практике анального секса. Заодно пошарился по разным ссылкам вроде – «как соблазнить натурала». Рекомендации оказались столь интересными, что Шон посетил душ аж два раза. Благо, завтра был выходной. Уснул он вполне довольным собой и очень крепко.
Он спал и видел сны, в которых Ник вел себя, подобно ласковому котенку. Позволял чесать за ушком и не только чесать, и не только за ушком. Все это счастье продолжалось ровно до того момента, пока нечто твердое и холодное не ткнуло Ренарда в лоб. Ренард открыл глаза. На него смотрело дуло сорок второго калибра. Подняв взгляд, Ренард уставился на Гриффина. Ну да, будущий лейтенант без всякого пиетета держал родное начальство на мушке.
Обычный человек с пистолетом, пусть и такой знатный стрелок как Гриффин, для принца полная ерунда. Вот только горло сжимала чья-то лапа, когти которой чувствительно покалывали кожу аккурат над сонной артерией. Монро – потрошитель и друг Ника.
Чуть поодаль стояла Тереза Рубел с мачете, а рядом с ней Розали со шприцем. Беркхарда в пределах видимости не наблюдалось.
– Чем обязан? – невозмутимо поинтересовался Ренард.
Лапа на горле немедленно сжалась.
Ренард прикинул, что если отбросить Монро, тот распашет ему горло. Но можно просто вывернуть Монро руку. Гриффина вырубить тоже нетрудно, а вот от Рубел будут проблемы. Розали можно вообще в расчет не брать. Та тряслась, как заячий хвост, даром что лисий. Впрочем, всегда можно поболтать. Для начала.
– Так всё же, дамы и господа, хотелось бы знать причину столь раннего визита.
Морно и Гриффин запыхтели. Рубел не шелохнулась, зато неожиданно подала голос Розали:
– Ваше высочество, пропал Ник.
А вот теперь Ренард немного испугался. А точнее обеспокоился. Хорошо так обеспокоился. Настолько, что если бы не пистолет у лба и не скалящий зубы потрошитель, принц сразу бы подскочил. Уж кому-кому, а Ренарду лучше других известно о таланте детектива Беркхарда находить приключения на свою симпатичную задницу. Однако сейчас была другая насущная проблема – друзья Ника с пистолетом, мачете и когтями.
– Я здесь причем?
Без того смуглый Гриффин и вовсе потемнел лицом, а из горла Монро раздался угрожающий рык.
– Сэр! – в голосе подчиненного не было намека на почтение, – не будем играть в эти ваши игры. Всем известно, что вы положили на Ника глаз!
– Ур-р-р. Да! Вы об него третесь!
Тереза хмыкнула. Розали вздохнула.
– Вопрос в другом: зачем вам это? Королевские игры? У вас меньше двух любовниц не бывает!
Толкая эту обвинительную речь, Гриффин низко наклонился к лицу капитана, по полицейской привычке пытаясь подавить собеседника. Это стало его ошибкой. Придвинувшись к капитану, детектив невольно заставил отступить Монро, чем не преминул воспользоваться Ренард. Захват, рывок – и вот один из лучших бойцов подразделения превратился в снаряд для потрошителя.
Ренард вскочил и бросился к Рубел. Девушка вместо контратаки застыла столбом, потому вырвать из рук мачете оказалось делом доли секунды. Отбросив её, Ренрад развернулся всем телом к Розали.
– Не знаю, заметили вы или нет, но ни женщин, ни Ника в моей постели не наблюдается. Хотя можете посмотреть в кладовке! Или вы уже не верите собственным глазам, миссис Монро? Я так понял, там что-то вроде сыворотки правды? – Ренард указал глазами на шприц.
Во время всего этого монолога Монро и Гриффин пытались принять вертикальное положение. Что касается мелкой гриммки и рыжехвоста, то обе так больше не издали ни звука и не пошевелились. Только таращились на принца. Ренард понял почему. Он встал в постели, в чем спал. То есть, исключительно в одном своем природном обаянии.
Посмотреть было на что. Начиная от девяти дюймов, кубиков пресса и заканчивая гладкой кожей. Эпиляция наше все. В восторг приходили оба пола. Ренард рассчитывал, что и Нику понравится. Осталось только его найти.
После того как дамы вышли из ступора, мужчины восстали из мини-свалки, а сам Ренард натянул штаны и рубашку, выяснилось следующее. Вчера, с утра пораньше, то есть – ближе к обеду, к Монро пришел Ник весь в расстроенных чувствах. Причем даже не по поводу бросившей его Джульетты, что было бы вполне естественно.
В общем, вчера Ник с энтузиазмом молодого щенка принялся разыскивать обладателя таинственных следов. Монро вспомнил, что следы были оставлены ищейкой Феррат, о чем он и сообщил Нику. Инициативный детектив принялся выяснять, кто более или менее похожий появился в Портленде за последнее несколько дней. Вечером, а именно в 18:32 (Монро потыкал Ренарду в нос мобильником), Ник позвонил и сообщил, что почти со стопроцентной вероятностью обнаружил, где находится этот таинственный босой, а еще, что знает, как принести Ренарду извинения и обязательно пойдет к нему. И потом телефон Ника не отвечал. И поиск по аппарату ничего не дал.
– Слушай, потрошитель! Может, ты учуял запах Ника у меня в квартире?! Ну, хотя бы возле дома? – Ренард начинал беситься.
Мало того, что вместо пробежки и кофе с утра драка и стриптиз, так ещё и Ник куда-то запропастился. А ведь шел к нему! Должен был прийти.
Монро отрицательно затряс башкой. Ренард перевел взгляд на Гриффина.
– Мистер Гриффин. А вам в голову не приходило, что не выяснив до конца кто, где и зачем, Беркхард вряд ли пошел бы ко мне?
Хэнк поджал полные губы и опустил глаза.
– Детектив, никогда не быть тебе лейтенантом, – не удержался Ренард. Амбициозность Гриффина была его маленькой слабостью наряду с любвеобильностью. Кастрировать блудливого детектива Шон сейчас не мог, а то бы непременно так и сделал. Впрочем, по скисшей физиономии стало понятно, что и поломанной карьеры вполне достаточно.
– Так, леди! Вам что известно?
Тереза предпочла отмолчаться, зато Розали начала объяснять, как Нику было плохо.
– Я узнала, – заявила Розали, – что период траура в случае разрыва отношений длится около половины срока отношений. А они были вместе четыре года!
Ренарду показалось, что он слышит бред сумасшедшей. Какие четыре года?! Какая половина срока? Ник сам ему вчера звонил, а принц уже просто не мог терпеть.
– А то, что он мог пойти в бар и познакомиться там с какой-нибудь... девушкой, вам в голову не пришло?! – сверкал глазами Ренард.
Тереза пожала плечами, а Розали ответила:
– Это же Ник!
Логично. Ник точно не пойдет клеить девиц в барах. Он лучше зомби станет. С духами будет воевать. Ищейкам головы рубить. Барахольщиков спасать. Или пропадет со всех карт и радаров.
– Гриффин, приступай к поискам. Неофициально, конечно. Официально Беркхард в отгуле, – распорядился Ренард, смутно представляя, где искать своего блудного гримма.
А гримма в это время ждало почти такое же странное пробуждение, как и его славного капитана.
Примечание к части
Когда Ник занимался делом, он практически не думал ни о чём другом. Любой, даже самый заурядный случай требовал внимания. Однако внезапный интерес капитана к его личной жизни в один момент напомнил, что у Ника с этой самой личной жизнью полная катастрофа.
Перелистывая страницы дневников предыдущих поколений гриммов, Ник все думал, как так могло получиться. Ответ предки-гриммы на сей животрепещущий вопрос зажали во тьме веков. Равно как и на другой. Кто ж такой деловой шлялся на месте преступления босиком? Ни одному гримму не пришло в голову зарисовывать следы, оставляемые существами.
Промучившись не один час, Беркахрад с чувством захлопнул очередной фолиант и отправился за ответом в другое место.
– Ник, чувак, я не спрашиваю, чем ты думал, я не спрашиваю про совесть... Вот просто так. На секундочку. Десять вечера. И ты зовешь меня не пиво пить.
Беркхард, наверное, должен был ощущать раскаяние за то, что вломился со своими проблемами к Эдди – теперь семейному человеку... существу. Увы. Раскаяние умерло не родившись. Ник предпочел позвать Монро обнюхать следы неизвестного существа, лишь бы не тащиться домой.
– Когда он делает такие глаза, – сказала Розали, – у меня сердце разрывается. Ник, скажи правду, что случилось?
Ник вздохнул.
– Джульетта ушла. Но не нужно меня жалеть!
Конечно! Ника совсем не жалели. Именно поэтому Монро все же пёрся с ним на ночь глядя вынюхивать и высматривать. И, разумеется, без всякого сочувствия они потом зарулили в бар, где проторчали до часу ночи, обсуждая, за каким демоном ищейке Феррат потребовалось упражняться в слежке босиком возле дома обычных людей.
– Я теперь все следы буду зарисовывать! – ответственно заявил Ник, когда Эдди тащил его дом.
– Конечно, чувак.
– Ты понимаешь, как это было глупо: морды рисовать, а ноги нет!
– Понимаю, чувак!
Монро привалил гриммовскую тушку к стене и обшаривал её в поисках ключей.
– Эдди! Ты мне друг?!
– Угу! – Монро нырнул во внутренний карман куртки.
– Значит, начнем с тебя! Разувайся!
В этот момент дверь дома открылась и на пороге появилась заспанная Тереза. Монро облегченно вздохнул и порадовался, что можно отчалить с чувством выполненного долга. Но тут его старомодное воспитание напомнило о своем существовании. Не дело хрупкой девушке тащить на себе взрослого мужика. Или, тем паче, допустить, чтобы его друг свалился на пол возле входа. Изобразив доброжелательную улыбку, которую другая приняла бы за волчий оскал, уставший потрошитель вздернул пьяное тельце и храбро шагнул за порог.
Вот честно, Ник на самом деле мало пил. Во-первых, вредно для здоровья. Во-вторых, любая попойка сопровождалась адским похмельем. Нет, бывало, конечно, всякое. Но даже в студенческие годы не было такого, чтобы утром на месте воспоминаний о вечере зияла черная дыра.
Теперь, наглотавшись таблеток, Ник сидел на кухне, вливал в себя кофе и слушал Терезу. Точнее – допрашивал. Девушка обладала чертовски редким для своего пола качеством – немногословностью.
– Значит, Ренард сказал, что у меня сегодня отгул?
– Угу.
– Хенк что-нибудь просил передать?
– Да.
– Что?
– Что ты придурок.
Ник искренне надеялся, что вчера он всё же держал себя в руках, рамках и границах дозволенного. Тереза смотрела на него отнюдь не всепрощающим взором своей знаменитой тезки.
– А где Эдди?
– Розали забрала ещё ночью.
Нику стало вот совсем нехорошо.
– А я?
– А ты рисовать остался.
– Что?
– Ноги.
– Какие?
– Мои.
Некоторое время Ник пытался осмыслить сказанное. Но информации было мало, и он продолжил допрос:
– Тереза, а я себе ничего такого не позволил?
– Позволил.
– Что?
– Разное.
Есть ли те слова, которое смогут описать все, что почувствовал Ник в тот момент? Крушение надежд. Ужас. Стыд. Терезу он все-таки воспринимал больше, как младшую сестру. А главное, полное непонимание что делать и как жить дальше со случившимся накрыли его.
Ник жалобно посмотрел на девушку.
– Прости, если можешь...
Тереза пожала плечами:
– Да мне как-то пофиг.
Ник уже набрал воздуха, чтобы с чувством облегчения его выдохнуть, когда услышал:
– Вот Розали, та вообще, по-моему, в шоке.
– Розали?
– Угу.
– А что Розали?
– В шоке.
– Почему?
– Ну, ты ей раздеться предлагал, чтобы ноги рисовать.
– О боже... Но это всё?
– Нет. Ты Джульетте звонил.
– Черт! – Ник уронил голову на руки.
В общем, звонок бывшей по пьяни был вполне ожидаем, но от этого менее неприятно не становилось.
– Прощенья просил? Да? Вернуться умолял? – Ник надеялся, что Тереза ограничится простым «угу». Как он ни желал знать подробности вчерашнего, но слышать из чужих уст о своем унижении не хотелось. Он и сам хорошо представлял, что мог вытворить.
– Не-а! Ты требовал, чтобы она предъявила свои ведьминские копыта.
– Черт! Я не мог!
Красноречивый взгляд ответил – мог, да ещё как мог! Уже не веря в лучшее, Ник с миной, которую он берег для сообщения родственникам о возможном трупе и для похорон, отхлебнул кофе и спросил:
– Что еще я ей сказал?
– Ты ей ничего.
– Тереза!
– А она тебе порекомендовала обратиться к Адалинде. Адалинды в городе не было.
В комнате повисло молчание. Ник понял: все, что раньше было – это мелочи. Он отставил кофе и вопрошающе уставился на Терезу. И она не разочаровала:
– Ты позвонил Ренарду и уже у него требовал приехать и показать ноги. Сказал: «для истории».
– Твою мать! Нет! Беда! Скажи, что ты пошутила!
Тереза отрицательно покачала головой.
– Сам его спроси, если не веришь, – добавила она чуть обиженно.
Вот теперь-то уж точно всё.
Ренарда Ник уважал. Даже когда морду ему бил. Всё равно уважал. Это было солидно, весомо, по-мужски и вполне себе за дело. Но до чего стыдно сейчас. Тем более что кэп всегда прикрывал Беркхардову задницу, да и за любого своего человека грудью стоял и перед отделом внутренних расследований, и перед управлением. А Ник? Ник показал себя полным ничтожеством. А так хотелось, чтобы Ренард не сомневался в том, что ничто не может сломить гримма. И вот на тебе. Напиться и звонить. Что может быть гаже?
– Он мне отгул дал? – зачем-то переспросил Ник.
– Угу, целую неделю. Собственно, твой напарник поэтому и бесился.
Что ж, у Ника будет целых семь дней, чтобы придумать наилучшие из возможных извинений.
Беркхард одним глотком допил кофе и стал собираться к Монро. Извинения извинениями, но лучше всего доказать свою состоятельность делом. Он точно помнил, что до похода в бар они с Эдди что-то там вынюхали. Только вот что именно?
****
Следующий день, по мнению Ренарда, был еще прекраснее предыдущего. Выспаться не удалось. Несмотря на это, Ренард прибыл на работу в самом радужном настроении. Ночной звонок гримма показал, что наступила стадия кризиса, и теперь осталось почти совсем ничего. А главное... Главное, Беркхард звонил ни кому-нибудь типа Монро или Хэнка, а именно ему – Ренарду. Обратись он к своим приятелям, те бы, конечно, немедленно откликнулись и составили компанию несчастному одинокому детективу. Тогда бы Ник точно не стал требовать присутствия своего капитана.
Повод, правда, несколько странный. Скажи Беркхард, что ему плохо и не с кем поговорить, Ренард рванул бы, не задумываясь. Однако, выслушивая пьяный бред Ника про желание рисовать следы и ноги, а также вопросы относительно их размера и предпочтений фасона ботинок, Шон призадумался. Если сейчас пойти на поводу у этого милейшего создания, то в очень скором времени Беркхард просто сядет Ренраду на шею. Довольно того, что сейчас Принц Портленда чувствовал себя иногда всего лишь нянькой своего неугомонного приключенца. Нет, капитан согласен и дальше покрывать это синеглазое сокровище, но хотелось бы оставить последнее слово за собой. А то с сокровища станется утром сказать: «Прости, был пьян и нечего не помню», еще и обвинит во всех смертных грехах. С этими натуралами вечно столько проблем!
Все эти безусловно разумные мысли посетили голову его высочества значительно позже – когда высочество прошлепало к бару и продегустировало новую бутылку виски, а до этого оно было просто в ступоре. Ну не было у принца отработанной программы на тот случай, если мечта всей его жизни требует немедленно предъявить ноги для опознания.
С утра пораньше, прикинув хвост к носу и пентаграмму к печати Соломона, Ренард рассудил, что Нику нужно дать возможность осознать случившееся и как следует себя накрутить. Лучше всего это получится, если Ник будет один. Да и похмелье полезнее переживать дома на диване, а не разносить амбре по участку. Так что от щедрот душевных капитан сообщил Терезе, что у Беркхарда аж неделя отгулов. Многовато, конечно. Но надо было знать Ника. Он столько просто не выдержит. Чувство вины – дивный стимул. Прискачет через три дня. Будет извиняться, смотреть своими красивыми глазами...
Так. Стоп. Работа. Полицейская работа в участке. Закон и порядок. Очистив разум от лишнего, Ренард к ней и приступил. Поставил Ву в пару Гриффину. Задал профилактическую трепку Франко и умотал в управление.
О загадочных следах капитан не вспоминал особо. В конце концов, следы эти были чёрте где, а вовсе не у дома его обожаемого гримма. Что попусту трепать нервы? Может этому псу уже Тереза по-тихому голову снесла. Скрытная девчонка, но талантливая. И очень удачно, что эту дикую гриммку так вовремя нашел именно Беркхард. Никакого дурного влияния всяких разных.
И вообще все замечательно. Терпение наконец-то начало приносить свои плоды. Тем более Шон никогда не забывал слова дорогой мамочки: «Всегда можно сварить приворотное зелье».
Конечно, это не самый лучший вариант. Чревато непредсказуемыми последствиями. Особенно с Беркхардом. Но ингредиенты у Ренарда давно лежали в шкафчике на кухне. На всякий случай.
За привычной суетой светлый образ гримма почти не тревожил мыслей Принца Портленда. Вспомнил о нем Ренард уже ближе к вечеру, когда вернулся в свою квартиру. Тоскливо посмотрел на телефон – ни одного пропущенного вызова от главной головной боли. Усилием воли подавив желание набрать заветный номер, Ренард устроился поудобнее на диване. Открыл ноут и принялся освежать знания по практике анального секса. Заодно пошарился по разным ссылкам вроде – «как соблазнить натурала». Рекомендации оказались столь интересными, что Шон посетил душ аж два раза. Благо, завтра был выходной. Уснул он вполне довольным собой и очень крепко.
Он спал и видел сны, в которых Ник вел себя, подобно ласковому котенку. Позволял чесать за ушком и не только чесать, и не только за ушком. Все это счастье продолжалось ровно до того момента, пока нечто твердое и холодное не ткнуло Ренарда в лоб. Ренард открыл глаза. На него смотрело дуло сорок второго калибра. Подняв взгляд, Ренард уставился на Гриффина. Ну да, будущий лейтенант без всякого пиетета держал родное начальство на мушке.
Обычный человек с пистолетом, пусть и такой знатный стрелок как Гриффин, для принца полная ерунда. Вот только горло сжимала чья-то лапа, когти которой чувствительно покалывали кожу аккурат над сонной артерией. Монро – потрошитель и друг Ника.
Чуть поодаль стояла Тереза Рубел с мачете, а рядом с ней Розали со шприцем. Беркхарда в пределах видимости не наблюдалось.
– Чем обязан? – невозмутимо поинтересовался Ренард.
Лапа на горле немедленно сжалась.
Ренард прикинул, что если отбросить Монро, тот распашет ему горло. Но можно просто вывернуть Монро руку. Гриффина вырубить тоже нетрудно, а вот от Рубел будут проблемы. Розали можно вообще в расчет не брать. Та тряслась, как заячий хвост, даром что лисий. Впрочем, всегда можно поболтать. Для начала.
– Так всё же, дамы и господа, хотелось бы знать причину столь раннего визита.
Морно и Гриффин запыхтели. Рубел не шелохнулась, зато неожиданно подала голос Розали:
– Ваше высочество, пропал Ник.
А вот теперь Ренард немного испугался. А точнее обеспокоился. Хорошо так обеспокоился. Настолько, что если бы не пистолет у лба и не скалящий зубы потрошитель, принц сразу бы подскочил. Уж кому-кому, а Ренарду лучше других известно о таланте детектива Беркхарда находить приключения на свою симпатичную задницу. Однако сейчас была другая насущная проблема – друзья Ника с пистолетом, мачете и когтями.
– Я здесь причем?
Без того смуглый Гриффин и вовсе потемнел лицом, а из горла Монро раздался угрожающий рык.
– Сэр! – в голосе подчиненного не было намека на почтение, – не будем играть в эти ваши игры. Всем известно, что вы положили на Ника глаз!
– Ур-р-р. Да! Вы об него третесь!
Тереза хмыкнула. Розали вздохнула.
– Вопрос в другом: зачем вам это? Королевские игры? У вас меньше двух любовниц не бывает!
Толкая эту обвинительную речь, Гриффин низко наклонился к лицу капитана, по полицейской привычке пытаясь подавить собеседника. Это стало его ошибкой. Придвинувшись к капитану, детектив невольно заставил отступить Монро, чем не преминул воспользоваться Ренард. Захват, рывок – и вот один из лучших бойцов подразделения превратился в снаряд для потрошителя.
Ренард вскочил и бросился к Рубел. Девушка вместо контратаки застыла столбом, потому вырвать из рук мачете оказалось делом доли секунды. Отбросив её, Ренрад развернулся всем телом к Розали.
– Не знаю, заметили вы или нет, но ни женщин, ни Ника в моей постели не наблюдается. Хотя можете посмотреть в кладовке! Или вы уже не верите собственным глазам, миссис Монро? Я так понял, там что-то вроде сыворотки правды? – Ренард указал глазами на шприц.
Во время всего этого монолога Монро и Гриффин пытались принять вертикальное положение. Что касается мелкой гриммки и рыжехвоста, то обе так больше не издали ни звука и не пошевелились. Только таращились на принца. Ренард понял почему. Он встал в постели, в чем спал. То есть, исключительно в одном своем природном обаянии.
Посмотреть было на что. Начиная от девяти дюймов, кубиков пресса и заканчивая гладкой кожей. Эпиляция наше все. В восторг приходили оба пола. Ренард рассчитывал, что и Нику понравится. Осталось только его найти.
После того как дамы вышли из ступора, мужчины восстали из мини-свалки, а сам Ренард натянул штаны и рубашку, выяснилось следующее. Вчера, с утра пораньше, то есть – ближе к обеду, к Монро пришел Ник весь в расстроенных чувствах. Причем даже не по поводу бросившей его Джульетты, что было бы вполне естественно.
В общем, вчера Ник с энтузиазмом молодого щенка принялся разыскивать обладателя таинственных следов. Монро вспомнил, что следы были оставлены ищейкой Феррат, о чем он и сообщил Нику. Инициативный детектив принялся выяснять, кто более или менее похожий появился в Портленде за последнее несколько дней. Вечером, а именно в 18:32 (Монро потыкал Ренарду в нос мобильником), Ник позвонил и сообщил, что почти со стопроцентной вероятностью обнаружил, где находится этот таинственный босой, а еще, что знает, как принести Ренарду извинения и обязательно пойдет к нему. И потом телефон Ника не отвечал. И поиск по аппарату ничего не дал.
– Слушай, потрошитель! Может, ты учуял запах Ника у меня в квартире?! Ну, хотя бы возле дома? – Ренард начинал беситься.
Мало того, что вместо пробежки и кофе с утра драка и стриптиз, так ещё и Ник куда-то запропастился. А ведь шел к нему! Должен был прийти.
Монро отрицательно затряс башкой. Ренард перевел взгляд на Гриффина.
– Мистер Гриффин. А вам в голову не приходило, что не выяснив до конца кто, где и зачем, Беркхард вряд ли пошел бы ко мне?
Хэнк поджал полные губы и опустил глаза.
– Детектив, никогда не быть тебе лейтенантом, – не удержался Ренард. Амбициозность Гриффина была его маленькой слабостью наряду с любвеобильностью. Кастрировать блудливого детектива Шон сейчас не мог, а то бы непременно так и сделал. Впрочем, по скисшей физиономии стало понятно, что и поломанной карьеры вполне достаточно.
– Так, леди! Вам что известно?
Тереза предпочла отмолчаться, зато Розали начала объяснять, как Нику было плохо.
– Я узнала, – заявила Розали, – что период траура в случае разрыва отношений длится около половины срока отношений. А они были вместе четыре года!
Ренарду показалось, что он слышит бред сумасшедшей. Какие четыре года?! Какая половина срока? Ник сам ему вчера звонил, а принц уже просто не мог терпеть.
– А то, что он мог пойти в бар и познакомиться там с какой-нибудь... девушкой, вам в голову не пришло?! – сверкал глазами Ренард.
Тереза пожала плечами, а Розали ответила:
– Это же Ник!
Логично. Ник точно не пойдет клеить девиц в барах. Он лучше зомби станет. С духами будет воевать. Ищейкам головы рубить. Барахольщиков спасать. Или пропадет со всех карт и радаров.
– Гриффин, приступай к поискам. Неофициально, конечно. Официально Беркхард в отгуле, – распорядился Ренард, смутно представляя, где искать своего блудного гримма.
А гримма в это время ждало почти такое же странное пробуждение, как и его славного капитана.
Примечание к части
Глава 3 Ахтунг! БДСМ атрибуты и БДСМ практики. Ни одного гримма всерьез не пострадало.
Глава 3
Голова трещала, как после вчерашнего. Опять на месте прошлого вечера – полный провал. К сожалению, Ник не забыл, что ему рассказали о позавчерашнем и малодушно не хотел открывать глаза. Однако кроме головной боли несчастного детектива мучил шум в ушах и другие непривычные ощущения. В частности - неподвижность. Ник только помнил, как он отправился на поиски босой ищейки. Впрочем, можно было догадаться, что нарушение должностной инструкции, обязывающей везде ходить с напарником, в этот раз вышло боком. Судя по всему, Ник здорово вляпался. Интересно во что?
И бравый охотник на нечисть... э-э-э... существ, совершающих противоправные действия, медленно поднял ресницы. «Похмелье» слетело моментально. По крайней мере, та часть, отвечает за содержание тормозной жидкости в крови. Ну, ещё бы! В грудь Нику упирался ствол автомата, который сжимал здоровый парень в камуфляже. Еще семеро таких же бойцов также держали его на прицеле.
– Утро доброе, детектив Беркхард, – раздалось над ухом. – Не советую проверять крепость веревок. У меня приказ: доставить вас живым или мертвым. Так что сами выбирайте, в каком виде вам транспортироваться.
Детектив Беркхард хотел возмутиться и напомнить, чем грозит нападение на полицейского и сколько лет дают за похищение. Он даже попытался приподняться для убедительности, но укол в бедро заставил его провалиться в тяжелый как бетонная плита сон.
Следующее пробуждение оказалось не лучше предыдущего. Руки все также вывернуты и скованы наручниками. Ко всему прочему, эти наручники - единственное, что прикрывало его тело. Зато лежал Беркхард на какой-то кушетке в помещении, напоминавшем больничную палату, оборудованную в средневековом замке.
Напротив него в кресле вольготно устроился мерзкий тип лет сорока, обладающий предположительно высоким ростом и плотной фигурой. Одет он был в хорошо сшитый костюм. Но самой примечательной чертой слащавого лица являлись маленькие свинячьи глазки, которые так и ели Ника живьем. Неприятный образ довершала светлая рыжеватая бородка и короткие, тщательно зализанные русые волосы.
Рядом с ним за креслом стоял другой. Бледный брюнет с темными глазами-сливами. Он, казалось, хотел буквально слиться со средой. А вот фиг ему! Ник запомнил эту физиономию в мельчайших подробностях и следил за каждым жестом Бледного.
У двери находилась пара классических мордоворотов. Охрана.
– С добрым утро-о-м, kleine* Ники! – пропел сидящий в кресле тип.
Беркхард хотел ответить, что утро добрым не бывает. Но во рту было так сухо, что вместо слов получился полухрип-полустон. В довершение всего мочевой пузырь красноречиво так намекал, что давно пришло время его опорожнить. Пришлось собрать волю в кулак, слюну во рту и прохрипеть более или менее членораздельно:
– Мне нужно в туалет.
– Да ты что? – Мерзкий попытался сделать большие глазки и уселся поудобнее, явно не торопясь отправлять своего пленника на горшок.
Счет к нему и Бледному вырос, так что Беркхард решил после освобождения послать все принципы хорошего копа подальше. В этот момент Бледный склонился к уху Мерзкого и забубнил что-то на немецком.
Мерзкий надул и без того жирные губешки:
– Думаешь, Себастьян? Ну, что ж. Мальчики, проводите нашего гостя. А ты, – обратился он к Бледному, – сообщи нашему дорогому кузену, что его любимый гримм гостит у меня в замке. И вот еще что...
Ника вздернули и, не освобождая рук, потащили по холодному полу. Своим гриммовским слухом он мог разобрать каждый звук, что произносил Мерзкий, но, увы, тот перешел на немецкий.
Да, парни – профессионалы. Руки так и не освободили. Ник их уже давно не чувствовал. Морды не покривили. Так и пришлось делать свои дела под бдительным взглядом двух пар глаз. Краснеть все равно больше уже некуда.
Ник хотел спросить, будут ли ему вытирать задницу, но не успел он открыть рот, как его стащили с толчка и запихали под душ. Ну, по крайней мере, умрет чистым.
Однако не все так просто в этом мире. После водных процедур те же самые парни принялись его кормить. С ложечки. Беркхард попробовал возмутиться, но ему красноречиво намекнули, что ложку могут сунуть и в другое место. Так что оставалось только поджимать озябшие пальцы на ногах, ерзать голой задницей по стулу и открывать рот, радуясь, что туда запихивают просто еду. Одна радость – Ника всё-таки укрыли полотенцем. До пояса. Сверху.
Пока сбежать не было ни какой возможности. Почти с нежностью он вспоминал своё похищение бароном Самди и превращение в зомби. В том изумительном состоянии ему было всё равно, куда идти, что бы ни стояло у него на пути. А главное - на нем были штаны. Теперь же инстинкт, указующий направление, молчал, зато инстинкт самосохранения просто вопил. Беркхард понятия не имел, что делать. В довершение всего, ветерок, гулявший по голой заднице, здорово охлаждал горячую голову.
Мученья начались сразу после кормежки. Вообще, Ник морально готовился, если не к смерти, то к пыткам и, судя по масляным глазкам Мерзкого, к возможному изнасилованию.
– Kleine Ники, – Мерзкий растянул губы в улыбке, – будешь хорошим мальчиком? Я прикажу снять с тебя наручники.
Беркхард кивнул. Как заложник, он мог обещать что угодно. А действовать будет по обстановке.
Мерзкий взмахнул рукой и Себастьян, который теперь был совсем не бледный, а очень даже покрасневший и смущенный, опустив глаза, прошуршал к Нику и щелкнул ключом.
Дать сразу всем по мордам не получилось. Руки занемели до того, что от возвращающейся чувствительности хотелось выть. Ник честно старался не скулить. Но самое страшное было впереди.
– Ники, mein Freund**! Ты безумно симпатичный молодой человек. Я бы даже сказал красивый.
Ник сглотнул. Вот и пришло его время расстаться с анальной девственностью. Ну, как вариант - можно было сдохнуть, сражаясь за свою честь, и, если повезет, прихватить с собой на тот свет Мерзкого.
– Однако твой naturel *** вид, внушает мне тревогу. Себастян, как думаешь, бритва или эпиляция? Ники, ты ведь хочешь понравиться моему кузену?
Ник отрицательно покачал головой. Нравиться всяким кузенам не было ни малейшего желания. Тем более Ник вообще не представлял, о ком речь. Судя по всему, сам Мерзкий явно не из Портленда. Может даже из королевской семьи. Это совсем не радовало. С Эриком – единокровным братом Шона, - Беркхард уже имел дело. Если и Мерзкий из семьи – дело труба. Да еще какой-то кузен-извращенец.
– Ну, что значит нет, Ники? Конечно, ты ему понравишься. Ты ему уже нравишься. Если бы я чуть хуже знал моего кузена, то мог бы поклясться, что он в тебя безумно влюблен. А, впрочем, проверим. Но сначала избавимся от лишений растительности.
Ник знал, что такое эпиляция. Джульетта рассказывала. Он помнил, как Мэл Гибсон в «Чего хотят женщины» (и чего только с любимой девушкой смотреть не приходилось) устроил себе ад при помощи воска, и мужественно приготовился терпеть.
Мерзкий опять попрепирался со своим помощником. Наверное, на тему: кто будет делать эпиляцию. Ники оставалось лишь надеяться, что босс сам не собирался марать руки. Но до чего они там договорились, узнать не удалось. Беркхарда повели под горячий душ. А когда вернули, то его ждала женщина в белом халате с прибором, напоминающим электробритву.
Беркхард облегченно вздохнул. Бриться он тоже не любил, так что его лицо регулярно украшала щетина. Но бритва в любом случае лучше воска. Ну, это Ник так думал. Ибо это оказалась не бритва, особо изощренное орудие пыток. Хуже воска раз в сто. Тот хоть быстро отдирается. А это… короче, Беркхард хорошо помнил, как на курсах по освобождению заложников рекомендовали первыми убивать женщин-террористов. Теперь Ник знал почему.
С невозмутимым лицом ведьма (а кто ж еще?) мертвой хваткой вцепилась в Ника и медленно, чертовски медленно принялась водить орудием пытки по груди. Там было не очень много волос. Нику, вот, они не мешали абсолютно. Может, они были ему даже дороги. А их, можно сказать, отрывали прям от сердца. Практически.
– Мисс!
Мисс оскалилась:
– Фас требуэтся держать?
Акцент был столь сильным, что Ники едва разобрал угрозу, зато «мальчики» Мерзкого немедленно изобразили готовность. Ник отрицательно затряс головой, искренне желая как-нибудь включить режим зомби. Увы. Любительница методов гестапо принялась за ноги. Когда нижние конечности по гладкости могли сравниться с мраморной статуей, а по цвету напоминали больного ветрянкой, косметологиня удовлетворительно поцокала языком.
Ник уже порадовался перерыву в своих мучениях. И тут разверзлись бездны ада. Позже, намного позже Ник узнал, что тот кошмар, в котором он очутился, назывался «эпиляцией интимной зоны». Самое смешное, что его делают именно так – без наркоза. Даже местного. Добровольно. Но это было потом. А пока Беркхард жалел, что его не пристрелили.
– Ein guter junge.**** – услышал он, когда, кажется, уже искрошил всю зубную эмаль.
Ну что же, после такого уже ничего и не страшно.
Ника снова заперли. Лишение одежды и белья должно было унизить и ограничить мобильность. Но логика подсказывала, что это только начало. Намазанный с ног до головы неизвестной косметикой, Беркхард понял, что его готовят к какому-то особо пакостному ритуалу, и всё творимое с ним до этого – сущие мелочи.
Ник попробовал постучаться головой о стену.
– Я зомби... Я зомби... – твердил он в надежде на чудо.
После третьего удара в ушах раздался звон, а голове наступило прояснение. Чуда не будет. Розали, чтоб ей, в свое время приготовила слишком хорошее противоядие. Оно напрочь нейтрализовало яд Самди. Судя по всему, придется выбираться обычными человеческими методами.
Ник принялся обнюхивать каждую щель, которую мог найти в своей камере-комнате. Их оказалось всего две. Одна между дверью и косяком. Такая, что туда не просунуть и ногтя, а вторая... вторая была довольно высоко и внушала чуть больше надежд. Это было вентиляционное окошко. Подтянув то, что можно было назвать кроватью, Беркхард исследовал окошко и понял, что сама труба как раз такая, чтобы в неё протиснуться. Ударом кулака он вышиб незначительную преграду и принялся расковыривать штукатурку.
Но стоило только сунуть голову в спасительное отверстие, как снизу раздалось отчаянное:
– Ник!
Услышав этот голос, Беркхард чуть не кувыркнулся с кровати. Можно, конечно, надеяться на галлюцинации, бред, колдовство, но вот оно – зло во плоти пред ним. Стоит, поджав лапки под грудью. Вздернутый носик покраснел. Глазки на мокром месте. Не знал бы кто это – сам бы слезу пустил.
– Адалинда?!
Ведьма мелко затрясла головой.
– Ник. Я тут совсем одна. Здесь так ужасно, что ты даже не представляешь!
– Представляю, – буркнул Беркхард.
– Нет! Нет! Нет! Ты должен мне помочь! Ник, ты просто не можешь все так оставить!
От такой наглости Ник чуть не подавился. Адалинда глянула на него и даже не побледнела – посерела. Потом еще раз шмыгнула носом.
– Ник... Я бы никогда... Вот!
Адалинда распахнула плащ, в который куталась. Беркхард прикусил язык, в попытке удержать рвущийся с него мат. Узкое платье обтягивало выпирающий живот. Можно конечно предположить, что Адалинда хорошо ела или занималась контрабандой наркотиков. Но противный внутренний голос подсказывал Нику – все эти замечательные вещи не с его гриммовским счастьем.
– Какой срок?
– Сам посчитай. Помнишь, когда мы занимались любовью?
Ник не сдержался и тихо застонал. Этого просто не могло быть. Ну, не могло! Вообще! Он же гримм! Эта сука – ведьма! И трахались они тогда без презерватива. Джульетта честно пила таблетки. А эта! Специально, что ли?
Нику даже в голову не пришло, что Адалинда может врать. Полицейский опыт? Гриммовское чутье? Ник не знал. Просто понял: пиздец!
– Ник! Ты меня здесь не бросишь!
– Не брошу.
– Мы выберемся вместе.
– Вместе.
– Я не могу здесь рожать!
– Не можешь.
– Они отберут моего... нашего сына.
– Сына.
– Ник!
– Адалинда, – Ник окинул взглядом фигуру ведьмы, – ты не пролезешь.
– Куда?
– Туда.
– Ник! Ты с ума сошел! Я туда не полезу! Я же все платье испачкаю!
– Угу.
– Ник!
Беркхард молчал. Охраняемый замок с толстыми стенами и маньяками-извращенцами. Снаружи полная известность. Он сам без штанов, зато с беременной ведьмой на руках. И что делать?
– Что ты здесь делаешь?!
В дверях стоял Мерзкий. Из-за его спины бледнел Себастьян.
Адалинда пискнула и сжалась. Ник пошире расправил плечи. Мерзкий был выше ростом, но «среднее телосложение» говорило том, что мужик сроду не был в спортивном зале, а лощеная физиономия давно не получала хороших зуботычин. Бледную немочь – Себастьяна – Ник вообще в расчет не брал.
– Ники, малыш. Я вижу, тебя уже порадовали хорошими новостями?
Взять Мерзкого в захват и под угрозой свернутой шеи пробираться к выходу.
– Как тебе? О! Думаю, ты счастлив. Однако не настолько, чтобы потерять голову и рисковать фрау Шейд в её деликатном положении. Ах! Мои люди так преданы мне и решительны, что даже я, Виктор Клодвиг цу Шелльдорф принц фон Кенигсберг, могу не успеть защитить твоего будущего ребенка от случайной пули.
Пока Беркхард постигал глубины юмора судьбы, Себастьян подкрался к Адалинде, схватил её локоть и залопотал на немецком. Та кидала взгляды на Ника, а потом молча пошла, куда повели.
Как только Ник остался наедине с Виктором, охрана, маячившая за дверьми, не в счет, тот немедленно заговорил с самым заговорщицким видом:
– Знаешь, у нас совсем мало времени. Когда дело касается тебя, Шон удивительно сообразителен. Он уже должен лететь сюда. Так что нужно быть готовым, что мой кузен появится в любой момент! Пошли! Встретим его во всеоружии!
Его похититель – тот самый Виктор. Сюда (знать бы ещё, куда) летит Ренард. С какой целью? В довершение всего у Виктора с длинным именем в заложницах беременная Адалинда. А его самого опять тащат, кажется, в подвал. Нет, всего лишь этажом ниже.
Ника бесцеремонно впихнули в комнату, из-за обилия красных тонов и своеобразной меблировки напоминающую бордель. Там уже торчал вездесущий Себастьян. У его ног лежал здоровенный моток джутовой веревки.
Виктор уселся на единственный стул и достал планшет. Он поманил своего секретаря и показал ему что-то на экране. Судя по лицу, Себастьян увидел нечто, его до предела смутившее. Темные глаза уставились на Ника испугано. Потом их обладатель мелкими шажками подкрался к Нику и прошептал:
– Сэр. Позвольте. Пожалуйста, – и потянул с плеч Ника халат. – Я постараюсь не причинять вам дискомфорта и неудобств.
Этот будет его насиловать? В том, что все манипуляции собралась творить именно Бледная Немочь, Ник не сомневался. Виктор не отрывал задницы от стула и с большим интересом пялился в планшет, чем на своего пленника. Беркхарду вдруг стало смешно. Он фыркнул. Себастьян почему-то обрадовался.
– Всё будет хорошо, – добавил он также шёпотом.
И взял веревки.
Твою мать! Вот когда думаешь, что тебе грозит изнасилование, морально готов уже к подобного рода унижению, а тебе то волосы повыдергивают, то хрен его знает какими извращениями занимаются.
Ник, конечно, несильно огорчался по поводу откладывания лишения анальной девственности на неопределённый срок. Просто когда вместо банального траха начинают творить загадочную неведомую хрень, становится понятно, что «многочисленными разрывами сфинктера» дело может не обойтись.
Началось все с того, что Себастьян набросил ему веревочную петлю на шею и начал крутить его вокруг своей оси. Причем время от времени он вязал узлы, сверяясь с планшетом. Виктор критиковал. То узлы неровные, то перекошено всё. Когда Ника со скрученными за спиной руками, которые привязали к ногам, поставили на колени, Виктор заявил:
– Это совершенно не в характере нашего Ники. Через чур брутально!
Ник не совсем понял почему, но на всякий случай обиделся.
Себастьян принялся распутывать узлы.
Следующий вариант, предполагал позу стоя. А из веревок на торсе связали почти сеть.
– А это слишком жертвенно. Его не на расстрел ведут.
И на этом спасибо. Хотя расстрел был бы, кажется, милосерднее.
– А эта эффектно смотрится лишь в подвешенном состоянии. Времени вбивать кольца и крюки у нас нет!
Слава кому-то там наверху. От полушпагата начало затекать все буквально через минуту.
– А вам не кажется, что это слишком? – осторожно поинтересовался Себастьян, когда закончил очередной сеанс рукоблудия с веревкой.
Виктор, наклонив голову, разглядывал Ника. Тот уже давно не мог смущаться. Только пялился в ответ. А что ещё сделаешь, когда в зубах кляп, на шее ожерелье из петель, коленки подтянуты к ушам, а бедра и щиколотки охватывают кольца веревки?
– Ну, не знаю... – протянул в ответ Виктор. – Есть в этом что-то от чувственного сюрреализма и эротичности Дали. Может, добавить страпон? Хотя нет, это действительно перебор. Или... Ники?
Ник погрыз кляп.
– Мне не нравится выражение его глаз. Может, ресницы покрасить? Себастьян, разверни его. Не так, болван! Лицом ко мне!
Себастьян, бубня под нос: «Прошу прощения, мистер Беркхард», – послушно ворочал Ника.
Неожиданно где-то что-то грохнуло. Потом ещё раз. И ещё. Ник услышал выстрелы.
Дверь открылась, и один из охранников что-то сказал Виктору. Тот моментально взвился.
– Себастьян! У нас нет времени! Он уже тут! А! Когда он прилетел?! Как?! Мы не готовы! Что делать?!
– Развязать?
– Сдурел, идиот?! Просто поверни.
Себастьян еще раз развернул Ника.
– О! Ну какая же у него перекошенная рожа. Ники! Что ты так зло смотришь? Себастьян! Кляп убери.
Себастьян покорно расстегнул ремешок и вытащил изо рта Ника мерзкий шарик.
Тут за дверью раздались звуки, красноречиво свидетельствующие о происходящей за ней борьбе. Кого-то били об эту самую дверь. Может даже головой. Виктор подскочил к Нику, схватил его за волосы и представил к голове пистолет.
– Себастьян!
Раздались три выстрела, и дверь вышибли.
М-да. Даже если бы Виктор не держал Ника на мушке, вряд ли Ренард смог что-либо предпринять. Судя по открытому рту и выкатившимся глазам, он был в шоке. Ну да. Так детектив Беркхард своего капитана не встречал ни разу. Голым, связанным и в позе, при которой видно всё аж до Аляски.
-------
* kleine – нем. малыш.
** mein Freund – нем. мой друг.
*** naturel – фарнц. природный, натуральный.
****Ein guter junge. – нем. Хороший мальчик.
Голова трещала, как после вчерашнего. Опять на месте прошлого вечера – полный провал. К сожалению, Ник не забыл, что ему рассказали о позавчерашнем и малодушно не хотел открывать глаза. Однако кроме головной боли несчастного детектива мучил шум в ушах и другие непривычные ощущения. В частности - неподвижность. Ник только помнил, как он отправился на поиски босой ищейки. Впрочем, можно было догадаться, что нарушение должностной инструкции, обязывающей везде ходить с напарником, в этот раз вышло боком. Судя по всему, Ник здорово вляпался. Интересно во что?
И бравый охотник на нечисть... э-э-э... существ, совершающих противоправные действия, медленно поднял ресницы. «Похмелье» слетело моментально. По крайней мере, та часть, отвечает за содержание тормозной жидкости в крови. Ну, ещё бы! В грудь Нику упирался ствол автомата, который сжимал здоровый парень в камуфляже. Еще семеро таких же бойцов также держали его на прицеле.
– Утро доброе, детектив Беркхард, – раздалось над ухом. – Не советую проверять крепость веревок. У меня приказ: доставить вас живым или мертвым. Так что сами выбирайте, в каком виде вам транспортироваться.
Детектив Беркхард хотел возмутиться и напомнить, чем грозит нападение на полицейского и сколько лет дают за похищение. Он даже попытался приподняться для убедительности, но укол в бедро заставил его провалиться в тяжелый как бетонная плита сон.
Следующее пробуждение оказалось не лучше предыдущего. Руки все также вывернуты и скованы наручниками. Ко всему прочему, эти наручники - единственное, что прикрывало его тело. Зато лежал Беркхард на какой-то кушетке в помещении, напоминавшем больничную палату, оборудованную в средневековом замке.
Напротив него в кресле вольготно устроился мерзкий тип лет сорока, обладающий предположительно высоким ростом и плотной фигурой. Одет он был в хорошо сшитый костюм. Но самой примечательной чертой слащавого лица являлись маленькие свинячьи глазки, которые так и ели Ника живьем. Неприятный образ довершала светлая рыжеватая бородка и короткие, тщательно зализанные русые волосы.
Рядом с ним за креслом стоял другой. Бледный брюнет с темными глазами-сливами. Он, казалось, хотел буквально слиться со средой. А вот фиг ему! Ник запомнил эту физиономию в мельчайших подробностях и следил за каждым жестом Бледного.
У двери находилась пара классических мордоворотов. Охрана.
– С добрым утро-о-м, kleine* Ники! – пропел сидящий в кресле тип.
Беркхард хотел ответить, что утро добрым не бывает. Но во рту было так сухо, что вместо слов получился полухрип-полустон. В довершение всего мочевой пузырь красноречиво так намекал, что давно пришло время его опорожнить. Пришлось собрать волю в кулак, слюну во рту и прохрипеть более или менее членораздельно:
– Мне нужно в туалет.
– Да ты что? – Мерзкий попытался сделать большие глазки и уселся поудобнее, явно не торопясь отправлять своего пленника на горшок.
Счет к нему и Бледному вырос, так что Беркхард решил после освобождения послать все принципы хорошего копа подальше. В этот момент Бледный склонился к уху Мерзкого и забубнил что-то на немецком.
Мерзкий надул и без того жирные губешки:
– Думаешь, Себастьян? Ну, что ж. Мальчики, проводите нашего гостя. А ты, – обратился он к Бледному, – сообщи нашему дорогому кузену, что его любимый гримм гостит у меня в замке. И вот еще что...
Ника вздернули и, не освобождая рук, потащили по холодному полу. Своим гриммовским слухом он мог разобрать каждый звук, что произносил Мерзкий, но, увы, тот перешел на немецкий.
Да, парни – профессионалы. Руки так и не освободили. Ник их уже давно не чувствовал. Морды не покривили. Так и пришлось делать свои дела под бдительным взглядом двух пар глаз. Краснеть все равно больше уже некуда.
Ник хотел спросить, будут ли ему вытирать задницу, но не успел он открыть рот, как его стащили с толчка и запихали под душ. Ну, по крайней мере, умрет чистым.
Однако не все так просто в этом мире. После водных процедур те же самые парни принялись его кормить. С ложечки. Беркхард попробовал возмутиться, но ему красноречиво намекнули, что ложку могут сунуть и в другое место. Так что оставалось только поджимать озябшие пальцы на ногах, ерзать голой задницей по стулу и открывать рот, радуясь, что туда запихивают просто еду. Одна радость – Ника всё-таки укрыли полотенцем. До пояса. Сверху.
Пока сбежать не было ни какой возможности. Почти с нежностью он вспоминал своё похищение бароном Самди и превращение в зомби. В том изумительном состоянии ему было всё равно, куда идти, что бы ни стояло у него на пути. А главное - на нем были штаны. Теперь же инстинкт, указующий направление, молчал, зато инстинкт самосохранения просто вопил. Беркхард понятия не имел, что делать. В довершение всего, ветерок, гулявший по голой заднице, здорово охлаждал горячую голову.
Мученья начались сразу после кормежки. Вообще, Ник морально готовился, если не к смерти, то к пыткам и, судя по масляным глазкам Мерзкого, к возможному изнасилованию.
– Kleine Ники, – Мерзкий растянул губы в улыбке, – будешь хорошим мальчиком? Я прикажу снять с тебя наручники.
Беркхард кивнул. Как заложник, он мог обещать что угодно. А действовать будет по обстановке.
Мерзкий взмахнул рукой и Себастьян, который теперь был совсем не бледный, а очень даже покрасневший и смущенный, опустив глаза, прошуршал к Нику и щелкнул ключом.
Дать сразу всем по мордам не получилось. Руки занемели до того, что от возвращающейся чувствительности хотелось выть. Ник честно старался не скулить. Но самое страшное было впереди.
– Ники, mein Freund**! Ты безумно симпатичный молодой человек. Я бы даже сказал красивый.
Ник сглотнул. Вот и пришло его время расстаться с анальной девственностью. Ну, как вариант - можно было сдохнуть, сражаясь за свою честь, и, если повезет, прихватить с собой на тот свет Мерзкого.
– Однако твой naturel *** вид, внушает мне тревогу. Себастян, как думаешь, бритва или эпиляция? Ники, ты ведь хочешь понравиться моему кузену?
Ник отрицательно покачал головой. Нравиться всяким кузенам не было ни малейшего желания. Тем более Ник вообще не представлял, о ком речь. Судя по всему, сам Мерзкий явно не из Портленда. Может даже из королевской семьи. Это совсем не радовало. С Эриком – единокровным братом Шона, - Беркхард уже имел дело. Если и Мерзкий из семьи – дело труба. Да еще какой-то кузен-извращенец.
– Ну, что значит нет, Ники? Конечно, ты ему понравишься. Ты ему уже нравишься. Если бы я чуть хуже знал моего кузена, то мог бы поклясться, что он в тебя безумно влюблен. А, впрочем, проверим. Но сначала избавимся от лишений растительности.
Ник знал, что такое эпиляция. Джульетта рассказывала. Он помнил, как Мэл Гибсон в «Чего хотят женщины» (и чего только с любимой девушкой смотреть не приходилось) устроил себе ад при помощи воска, и мужественно приготовился терпеть.
Мерзкий опять попрепирался со своим помощником. Наверное, на тему: кто будет делать эпиляцию. Ники оставалось лишь надеяться, что босс сам не собирался марать руки. Но до чего они там договорились, узнать не удалось. Беркхарда повели под горячий душ. А когда вернули, то его ждала женщина в белом халате с прибором, напоминающим электробритву.
Беркхард облегченно вздохнул. Бриться он тоже не любил, так что его лицо регулярно украшала щетина. Но бритва в любом случае лучше воска. Ну, это Ник так думал. Ибо это оказалась не бритва, особо изощренное орудие пыток. Хуже воска раз в сто. Тот хоть быстро отдирается. А это… короче, Беркхард хорошо помнил, как на курсах по освобождению заложников рекомендовали первыми убивать женщин-террористов. Теперь Ник знал почему.
С невозмутимым лицом ведьма (а кто ж еще?) мертвой хваткой вцепилась в Ника и медленно, чертовски медленно принялась водить орудием пытки по груди. Там было не очень много волос. Нику, вот, они не мешали абсолютно. Может, они были ему даже дороги. А их, можно сказать, отрывали прям от сердца. Практически.
– Мисс!
Мисс оскалилась:
– Фас требуэтся держать?
Акцент был столь сильным, что Ники едва разобрал угрозу, зато «мальчики» Мерзкого немедленно изобразили готовность. Ник отрицательно затряс головой, искренне желая как-нибудь включить режим зомби. Увы. Любительница методов гестапо принялась за ноги. Когда нижние конечности по гладкости могли сравниться с мраморной статуей, а по цвету напоминали больного ветрянкой, косметологиня удовлетворительно поцокала языком.
Ник уже порадовался перерыву в своих мучениях. И тут разверзлись бездны ада. Позже, намного позже Ник узнал, что тот кошмар, в котором он очутился, назывался «эпиляцией интимной зоны». Самое смешное, что его делают именно так – без наркоза. Даже местного. Добровольно. Но это было потом. А пока Беркхард жалел, что его не пристрелили.
– Ein guter junge.**** – услышал он, когда, кажется, уже искрошил всю зубную эмаль.
Ну что же, после такого уже ничего и не страшно.
Ника снова заперли. Лишение одежды и белья должно было унизить и ограничить мобильность. Но логика подсказывала, что это только начало. Намазанный с ног до головы неизвестной косметикой, Беркхард понял, что его готовят к какому-то особо пакостному ритуалу, и всё творимое с ним до этого – сущие мелочи.
Ник попробовал постучаться головой о стену.
– Я зомби... Я зомби... – твердил он в надежде на чудо.
После третьего удара в ушах раздался звон, а голове наступило прояснение. Чуда не будет. Розали, чтоб ей, в свое время приготовила слишком хорошее противоядие. Оно напрочь нейтрализовало яд Самди. Судя по всему, придется выбираться обычными человеческими методами.
Ник принялся обнюхивать каждую щель, которую мог найти в своей камере-комнате. Их оказалось всего две. Одна между дверью и косяком. Такая, что туда не просунуть и ногтя, а вторая... вторая была довольно высоко и внушала чуть больше надежд. Это было вентиляционное окошко. Подтянув то, что можно было назвать кроватью, Беркхард исследовал окошко и понял, что сама труба как раз такая, чтобы в неё протиснуться. Ударом кулака он вышиб незначительную преграду и принялся расковыривать штукатурку.
Но стоило только сунуть голову в спасительное отверстие, как снизу раздалось отчаянное:
– Ник!
Услышав этот голос, Беркхард чуть не кувыркнулся с кровати. Можно, конечно, надеяться на галлюцинации, бред, колдовство, но вот оно – зло во плоти пред ним. Стоит, поджав лапки под грудью. Вздернутый носик покраснел. Глазки на мокром месте. Не знал бы кто это – сам бы слезу пустил.
– Адалинда?!
Ведьма мелко затрясла головой.
– Ник. Я тут совсем одна. Здесь так ужасно, что ты даже не представляешь!
– Представляю, – буркнул Беркхард.
– Нет! Нет! Нет! Ты должен мне помочь! Ник, ты просто не можешь все так оставить!
От такой наглости Ник чуть не подавился. Адалинда глянула на него и даже не побледнела – посерела. Потом еще раз шмыгнула носом.
– Ник... Я бы никогда... Вот!
Адалинда распахнула плащ, в который куталась. Беркхард прикусил язык, в попытке удержать рвущийся с него мат. Узкое платье обтягивало выпирающий живот. Можно конечно предположить, что Адалинда хорошо ела или занималась контрабандой наркотиков. Но противный внутренний голос подсказывал Нику – все эти замечательные вещи не с его гриммовским счастьем.
– Какой срок?
– Сам посчитай. Помнишь, когда мы занимались любовью?
Ник не сдержался и тихо застонал. Этого просто не могло быть. Ну, не могло! Вообще! Он же гримм! Эта сука – ведьма! И трахались они тогда без презерватива. Джульетта честно пила таблетки. А эта! Специально, что ли?
Нику даже в голову не пришло, что Адалинда может врать. Полицейский опыт? Гриммовское чутье? Ник не знал. Просто понял: пиздец!
– Ник! Ты меня здесь не бросишь!
– Не брошу.
– Мы выберемся вместе.
– Вместе.
– Я не могу здесь рожать!
– Не можешь.
– Они отберут моего... нашего сына.
– Сына.
– Ник!
– Адалинда, – Ник окинул взглядом фигуру ведьмы, – ты не пролезешь.
– Куда?
– Туда.
– Ник! Ты с ума сошел! Я туда не полезу! Я же все платье испачкаю!
– Угу.
– Ник!
Беркхард молчал. Охраняемый замок с толстыми стенами и маньяками-извращенцами. Снаружи полная известность. Он сам без штанов, зато с беременной ведьмой на руках. И что делать?
– Что ты здесь делаешь?!
В дверях стоял Мерзкий. Из-за его спины бледнел Себастьян.
Адалинда пискнула и сжалась. Ник пошире расправил плечи. Мерзкий был выше ростом, но «среднее телосложение» говорило том, что мужик сроду не был в спортивном зале, а лощеная физиономия давно не получала хороших зуботычин. Бледную немочь – Себастьяна – Ник вообще в расчет не брал.
– Ники, малыш. Я вижу, тебя уже порадовали хорошими новостями?
Взять Мерзкого в захват и под угрозой свернутой шеи пробираться к выходу.
– Как тебе? О! Думаю, ты счастлив. Однако не настолько, чтобы потерять голову и рисковать фрау Шейд в её деликатном положении. Ах! Мои люди так преданы мне и решительны, что даже я, Виктор Клодвиг цу Шелльдорф принц фон Кенигсберг, могу не успеть защитить твоего будущего ребенка от случайной пули.
Пока Беркхард постигал глубины юмора судьбы, Себастьян подкрался к Адалинде, схватил её локоть и залопотал на немецком. Та кидала взгляды на Ника, а потом молча пошла, куда повели.
Как только Ник остался наедине с Виктором, охрана, маячившая за дверьми, не в счет, тот немедленно заговорил с самым заговорщицким видом:
– Знаешь, у нас совсем мало времени. Когда дело касается тебя, Шон удивительно сообразителен. Он уже должен лететь сюда. Так что нужно быть готовым, что мой кузен появится в любой момент! Пошли! Встретим его во всеоружии!
Его похититель – тот самый Виктор. Сюда (знать бы ещё, куда) летит Ренард. С какой целью? В довершение всего у Виктора с длинным именем в заложницах беременная Адалинда. А его самого опять тащат, кажется, в подвал. Нет, всего лишь этажом ниже.
Ника бесцеремонно впихнули в комнату, из-за обилия красных тонов и своеобразной меблировки напоминающую бордель. Там уже торчал вездесущий Себастьян. У его ног лежал здоровенный моток джутовой веревки.
Виктор уселся на единственный стул и достал планшет. Он поманил своего секретаря и показал ему что-то на экране. Судя по лицу, Себастьян увидел нечто, его до предела смутившее. Темные глаза уставились на Ника испугано. Потом их обладатель мелкими шажками подкрался к Нику и прошептал:
– Сэр. Позвольте. Пожалуйста, – и потянул с плеч Ника халат. – Я постараюсь не причинять вам дискомфорта и неудобств.
Этот будет его насиловать? В том, что все манипуляции собралась творить именно Бледная Немочь, Ник не сомневался. Виктор не отрывал задницы от стула и с большим интересом пялился в планшет, чем на своего пленника. Беркхарду вдруг стало смешно. Он фыркнул. Себастьян почему-то обрадовался.
– Всё будет хорошо, – добавил он также шёпотом.
И взял веревки.
Твою мать! Вот когда думаешь, что тебе грозит изнасилование, морально готов уже к подобного рода унижению, а тебе то волосы повыдергивают, то хрен его знает какими извращениями занимаются.
Ник, конечно, несильно огорчался по поводу откладывания лишения анальной девственности на неопределённый срок. Просто когда вместо банального траха начинают творить загадочную неведомую хрень, становится понятно, что «многочисленными разрывами сфинктера» дело может не обойтись.
Началось все с того, что Себастьян набросил ему веревочную петлю на шею и начал крутить его вокруг своей оси. Причем время от времени он вязал узлы, сверяясь с планшетом. Виктор критиковал. То узлы неровные, то перекошено всё. Когда Ника со скрученными за спиной руками, которые привязали к ногам, поставили на колени, Виктор заявил:
– Это совершенно не в характере нашего Ники. Через чур брутально!
Ник не совсем понял почему, но на всякий случай обиделся.
Себастьян принялся распутывать узлы.
Следующий вариант, предполагал позу стоя. А из веревок на торсе связали почти сеть.
– А это слишком жертвенно. Его не на расстрел ведут.
И на этом спасибо. Хотя расстрел был бы, кажется, милосерднее.
– А эта эффектно смотрится лишь в подвешенном состоянии. Времени вбивать кольца и крюки у нас нет!
Слава кому-то там наверху. От полушпагата начало затекать все буквально через минуту.
– А вам не кажется, что это слишком? – осторожно поинтересовался Себастьян, когда закончил очередной сеанс рукоблудия с веревкой.
Виктор, наклонив голову, разглядывал Ника. Тот уже давно не мог смущаться. Только пялился в ответ. А что ещё сделаешь, когда в зубах кляп, на шее ожерелье из петель, коленки подтянуты к ушам, а бедра и щиколотки охватывают кольца веревки?
– Ну, не знаю... – протянул в ответ Виктор. – Есть в этом что-то от чувственного сюрреализма и эротичности Дали. Может, добавить страпон? Хотя нет, это действительно перебор. Или... Ники?
Ник погрыз кляп.
– Мне не нравится выражение его глаз. Может, ресницы покрасить? Себастьян, разверни его. Не так, болван! Лицом ко мне!
Себастьян, бубня под нос: «Прошу прощения, мистер Беркхард», – послушно ворочал Ника.
Неожиданно где-то что-то грохнуло. Потом ещё раз. И ещё. Ник услышал выстрелы.
Дверь открылась, и один из охранников что-то сказал Виктору. Тот моментально взвился.
– Себастьян! У нас нет времени! Он уже тут! А! Когда он прилетел?! Как?! Мы не готовы! Что делать?!
– Развязать?
– Сдурел, идиот?! Просто поверни.
Себастьян еще раз развернул Ника.
– О! Ну какая же у него перекошенная рожа. Ники! Что ты так зло смотришь? Себастьян! Кляп убери.
Себастьян покорно расстегнул ремешок и вытащил изо рта Ника мерзкий шарик.
Тут за дверью раздались звуки, красноречиво свидетельствующие о происходящей за ней борьбе. Кого-то били об эту самую дверь. Может даже головой. Виктор подскочил к Нику, схватил его за волосы и представил к голове пистолет.
– Себастьян!
Раздались три выстрела, и дверь вышибли.
М-да. Даже если бы Виктор не держал Ника на мушке, вряд ли Ренард смог что-либо предпринять. Судя по открытому рту и выкатившимся глазам, он был в шоке. Ну да. Так детектив Беркхард своего капитана не встречал ни разу. Голым, связанным и в позе, при которой видно всё аж до Аляски.
-------
* kleine – нем. малыш.
** mein Freund – нем. мой друг.
*** naturel – фарнц. природный, натуральный.
****Ein guter junge. – нем. Хороший мальчик.