Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Эпизод пятый. Пробуждение
«Белоснежка тут же открыла глаза. "Боже мой! Где же это я?" — воскликнула она»
Братья Гримм, «Белоснежка и семь гномов»
Братья Гримм, «Белоснежка и семь гномов»
Он честно провел в тире часа полтора и примерно столько же — на следующий день. Пули ложились кучно, но душевного равновесия это не прибавляло. Как не вносили успокоения в душу и вечерние киносеансы, где рука Джульетты небрежно и недвусмысленно устраивалась у него на бедре. Ногти игриво царапали плотную ткань, а Нику хотелось оглядеться — звук слишком уж напоминал лениво скребущие дверную обшивку когти какого-нибудь Потрошителя. Он думал, что после принятия решения напряжение исчезнет, и станет легче дышать, но нет — он по-прежнему будто сидел в засаде, воспринимая окружающий мир через призму своего сосредоточенного ожидания. В тире ли, в кинозале — в любой момент времени, чем бы он ни занимался, какая-то часть его была там, в больнице, с кровью Джульетты текла по венам Ренарда, тщилась заткнуть пробоины, по которым утекала в никуда магическая сила. Рациональной частью мозга Ник понимал, что эти его представления не имеют ничего общего с реальностью, и что думает он о капитане или нет, это никак не влияет на возможное исцеление. Просто Ник не мог не думать о нем.
читать дальшеРозали, казалось, совсем не удивило то, что кровь Джульетты подошла Ренарду. Она попыталась объяснить это остальным, мешая медицинские термины с магическими, но Ник со смехом попросил ее остановиться. Главным было то, что кровь годилась, и на четверг было назначено очередное переливание. Очередное — с точки зрения врачей, Ник же нервничал, будто от этого зависело все лечение. Напрасно Розали уверяла его, что если их постигнет неудача, можно будет поискать другого донора. Поиски означали время и еще раз время, а Нику казалось, что оно истекает. Ему больше не требовалась помощь в возращении способностей — решение было принято, — но свернуть с прежних рельсов и спокойно ждать исхода он не мог.
— На меня уже надели больничный балахон, сейчас повезут в операционную, — сообщила Джульетта, позвонив ему из палаты. — Нервничаешь?
— Немного, — признался Ник. — Надеюсь, с ним… с тобой все будет в порядке.
— Конечно, будет, — заверила Джульетта. — Все, мне пора. Люблю тебя.
— И я тебя люблю, — успел крикнуть в трубку Ник. Строчки с монитора никак не хотели укладываться в голове. Он представил, как откроется дверь участка, как Ренард пройдет мимо столов в своем коротком плаще, как словно оживет под его взглядом кабинет, наполняясь присутствием хозяина, как губка водой. Ник отхлебнул остывшего кофе и заставил себя вчитаться в отчеты дорожной полиции, где говорилось о человеке, крайне похожем на подозреваемого в недавнем ограблении инкассаторов со стрельбой и жертвами.
Джульетта, как и обещала, позвонила сразу после процедуры. Ее оставляли в больнице до вечера. Они договорились, что после работы Ник заберет ее оттуда, и они отправятся куда-нибудь поужинать.
— Как все прошло? — спросил он.
— Прекрасно. Совершенно не больно, только легкая слабость и немного кружится голова. Врачи сказали, что пройдет через пару часов.
— Хорошо. — Нику хотелось спросить, как там капитан, но спрашивать об этом у Джульетты почему-то было неудобно. В конце концов, если б произошло нечто существенное, она и так сказала бы.
Он забрал Джульетту около семи, и они провели чудесный вечер в мексиканском ресторане. Пару раз Ник терял нить разговора, но быстро находился. Они даже потанцевали под тягуче-жгучие мелодии в исполнении маленького оркестра. Дома он прижал Джульетту к захлопнувшейся двери, целуя теплые, податливые губы.
— Мне нужно в душ. — Джульетта ловко ускользнула из его объятий. — Мне кажется, я до сих пор пахну больницей. Можешь подождать меня в спальне.
— С нетерпением. — Ник проводил ее взглядом и поднялся наверх. Когда он снимал рубашку, зазвонил телефон.
— Что, Розали?! — крикнул он, путаясь в пуговицах.
— Пока ничего, — расхолаживающе ответила она. — Я же говорила, необходим еще курс зелий. Сейчас мы в больнице, Монро отвлекает разговорами врачей, а я делаю первый укол. Решила сообщить тебе, чтобы не волновался.
— Спасибо. — Ник, конечно, помнил, что сразу переливание не сработает, но, наверное, надежда на чудо все-таки была — и сейчас она рассыпалась, как снежок, слепленный из сухого снега. Ждать было самым сложным, особенно теперь, когда они предприняли попытку что-то сделать. Нетерпение грызло его, как лисенок грызет мешок, в который был засунут охотником.
— Вот и я. Кто звонил? — Джульетта в лавандовом белье была воплощением соблазна.
— Розали. Но это неважно. Иди сюда. — Он дернул неподдающуюся пуговицу на манжете, та отлетела куда-то на пол.
— Может, рискнешь отключить телефон? — спросила Джульетта, обходя кровать и помогая ему расстегнуть ремень на джинсах.
— Ты же знаешь, я не могу. Работа. — Джульетта пахла восхитительно — водой, цветами, каким-то маслом для кожи. Прежде он смог бы даже сказать, каким именно. — Но сегодня нас никто не побеспокоит, ручаюсь.
Это было опрометчивое обещание, но Нику удалось его выполнить. Никто не звонил, в участке не случилось ничего экстраординарного, преступники вели себя по-джентльменски, отложив на время нарушения закона. Секс был неспешным, вдумчивым и вкусным, как хорошая пицца. Джульетта вскоре уснула — день для нее и вправду выдался утомительным, а Ник все ворочался с боку на бок. Ему очень хотелось позвонить Розали или в больницу, но он справился с собой. Было глупо беспокоить людей за полночь. Если что-то изменилось, узнать об этом не будет поздно и утром.
Но утром все оставалось по-прежнему. Розали пообещала перезвонить после того, как сделает второй укол. Джульетта поцеловала его в макушку, убегая на работу и пообещав сюрприз на уик-энд. Ник с трудом выдержал ее жизнерадостность, слишком контрастирующую с его собственным настроением. Джульетта ни в чем не была виновата, более того, она выполнила его просьбу и не заслуживала ничего, кроме благодарности — и любви, конечно же. Однако никакие самоуговоры не помогали — Ник все равно оставался зол на весь мир. К счастью, в участке Ву сразу же вручил ему папку с информацией по новому делу, и Ник втянулся в рутинную работу, отключив ту часть мозга, что отвечала за беспокойные и бесполезные мысли.
***
Обещанный Джульеттой сюрприз оказался пикником на берегу Уилламет, в северной части Портленда. День выдался прекрасным, парк наводнили гуляющие и отдыхающие горожане. Глядя на них, Ник подумал, что совсем отвык от такой обычной, простой жизни, где не было ни мрачных тайн, ни убийц, караулящих за деревьями, ни лиц, стекающих, как кисель, обнажая клыки или клювы.
— Ты была права, — сказал он Джульетте. — Так гораздо лучше.
— То ли еще будет, — рассмеявшись, пообещала она. Ник видел, что она счастлива.
Они не миновали ни одного из развлечений парка — «чертово колесо», «комната ужасов», «комната смеха», фургончик с мороженым, тир, где они соревновались на равных, но в финале Ник проиграл один выстрел.
— Жаль, что день уже кончается, — сказала Джульетта, когда солнце стало клониться к горизонту.
— Мы можем повторить все завтра.
— Лучше придумать что-нибудь новое.
— Хорошо, — согласился Ник. Телефон завибрировал в нагрудном кармане. — Ты пока подумай, а мне нужно ответить.
Это была Розали.
— Ник, — сказала она, и Ник понял все еще до того, как услышал дальнейшее. — Все получилось, Ник. Он пришел в себя.
— Ник! — Джульетта трясла его за рукав. — Ник, что случилось? Да что с тобой?
Он посмотрел на дисплей. Разговор завершился почти две минуты назад.
— Ничего, — сказал он, глядя на Джульетту и не видя ее. — Все прекрасно. Все просто прекрасно. Давай заедем куда-нибудь? Хочешь поужинать? Или можно сразу поехать домой, мы целый день не были наедине, это ведь неправильно, а, Джульетта?
Она обхватила его за шею, улыбаясь.
— Люблю, когда ты такой.
— Какой? — не понял Ник.
— Счастливый.
Они добрались до дома, перекусили сэндвичами и салатом. Ник не обращал внимания на то, что ест, ему и есть-то не хотелось, но есть дома вдвоем, на диване, смотря какой-то фильм, было правильным — он откуда-то знал, что именно так нужно поступать. Потом они вместе вымыли посуду — миску из-под салата, две тарелки и две чашки, и Джульетта поцеловала его в щеку, встав на цыпочки.
— Мне нужно съездить в больницу, — сказал Ник. Это вырвалось само собой, будто не могло больше удержаться на языке. — Я быстро. Я скоро вернусь.
— Конечно. — Джульетта убрала руки с его шеи и понимающе отступила на шаг. — Знаю, ты переживаешь. Может, лучше позвонить?
— Я быстро, — повторил Ник. — Ты даже не заметишь, что я уезжал.
— Интересно, как скоро ты заметишь, если я уеду вот так же, — проговорила Джульетта, провожая взглядом отъезжающую машину.
***
До больницы Ник добрался на автопилоте. Он не мог бы сказать, сколько времени заняла дорога, какая на улице погода и где он припарковал машину. Весь мир состоял сейчас из слов Розали — «Он пришел в себя». Каждый светофор в городе высвечивал эту фразу, она доносилась из каждого радиоприемника, подмигивала бегущей строкой реклам, шелестела на страницах газет и читалась во взгляде каждого прохожего.
Ник глянул на медсестру в регистратуре, но не узнал ее, будто смотрел на пустое место или на плакат, предупреждающий об опасности купания в реках Африки. Медсестра бросила взгляд ему вслед. Она-то помнила настойчивого детектива, ломившегося к своему капитану несколько дней назад, после изрядной дозы спиртного.
— Уже сообщили, — заметила она самой себе. — Вон как рванул, ничего вокруг не видит. Не любовники, как же. Уж я-то насмотрелась…
Она на все имела свою, неоспоримую точку зрения.
От двери Ник увидел только спины — Монро, Хэнка, Розали. Потом они расступились — возможно, Ник что-то сказал, — и он увидел капитана.
Ренард не выглядел здоровым — он выглядел тяжело болеющим человеком. Но глаза смотрели ясно и осмысленно, и в голосе, хоть и слабом, угадывались прежние интонации.
— Здравствуй, Ник, — сказал он, и Ник расплылся в неподобающе широкой улыбке.
— Здравствуйте, сэр.
Он спросил о самочувствии и о прогнозах врачей, а потом начались проблемы.
— С тобой все хорошо, Ник? — На лбу Ренарда пролегла глубокая морщина. Он не знал, успел ли Ник принять зелье, и Нику отчаянно не хотелось быть тем, кто принес выздоравливающему плохие вести.
— Ник?
Оглянувшись на друзей, Ник понял, что отвечать все же придется ему.
— Нет, — сказал он. — Со мной все хорошо, но я больше не Гримм.
— Ты не принял зелье?
— Может быть, не стоит? — вмешалась Розали, и Ник ощутил благодарность, густо замешанную на раздражении. — Вы едва пришли в себя, не нужно сразу взваливать на плечи проблемы.
— Значит, проблемы есть. — Губы капитана скривились в знакомой усмешке. — Я так и предполагал. Рассказывайте обо всем.
— Но… — начала Розали. Монро сжал ее плечо.
— После того, как вас подстрелили, Беда попыталась передать мне зелье. Они приехала в разгар церемонии… — Ник коротко пересказал события того дня. — Потом мы не знали, что делать, и решили для начала попытаться вылечить вас.
— Хорошая девочка, — пробормотал Ренард, прикрывая глаза.
— Вы о Беде?
— О Беде, и о тебе, Розали, и о Джульетте — это ведь ее кровь мне перелили?
— Откуда вы?..
— Это первый вариант, который приходит в голову.
— Нам он в голову не пришел, — призналась Розали. — Пришлось обращаться к представителю совета.
— Ты звонила в совет?
— Они прислали в Портленд наблюдателя.
— Зачем?
— Разобраться в происходящем. Ник был уже известной картой, Беда — джокер.
— Им нет необходимости иметь дело с Бедой. Как только я поправлюсь, мы вернем Ника в ряды Гриммов.
— Совет ведь не мог знать об этом, — заметила Розали, чувствуя себя неуютно. Обсуждать сейчас решение Ника было бы ошибкой — Ренарду и так хватало пищи для размышлений.
— Верно. Впрочем, совет нам не помеха. Ник, — он перевел взгляд на детектива, — обещаю, я все исправлю. Адалинда пожалеет о том, что сделала. Не беспокойся, теперь это моя забота.
— Спасибо, сэр, — пробормотал Ник. Он ненавидел себя больше, чем когда-либо. Когда он соглашался на условие Джульетты, все казалось гораздо проще. Тогда он не задумывался о том, как скажет капитану, что больше не хочет быть Гриммом. Тогда самым важным казалось исцеление Ренарда. И то, что именно капитан стал причиной решения, в котором Нику теперь было тошно признаваться, злило до черноты в глазах. Он не мог подобрать слов, чтобы объяснить то, что представлялось таким логичным выходом из ситуации.
— Мы все обсудим, но только сначала вы должны поправиться, — заметил он и передернулся от невыносимой фальши в собственном голосе.
Капитан смотрел на него так долго, что Нику показалось, будто этот взгляд высверливает дыру в его черепе.
— Хорошо, — наконец сказал Ренард. — Мы поговорим потом. Идите домой, уже поздно. И да, Розали, Монро. Поздравляю со свадьбой.
— Спасибо, — ответила Розали, кажется, едва не прослезившись.
Ник не оглянулся в дверях. Он торопился покинуть палату. День, когда все должно было закончиться, каким-то магическим образом снова превратился в день, когда все только начиналось.
***
На этот раз Адалинде пришлось подождать в приемной. Виктор освободился только через четверть часа. Едва она вошла, он приказал подать кофе и не тревожить его, пока посетительница не уйдет. Насколько могла судить Адалинда, визит в Портленд немного поднял ее статус, и она искренне надеялась, что полученная информация сделает его в глазах принца еще выше.
— Как поживает Новый свет? — Виктор казался добродушным и открытым, и Адалинда привычно насторожилась.
— Прекрасно. — Она улыбнулась, положила ногу на ногу и потянулась за чашкой, помня, что легкий флирт всегда идет в зачет игроку, что бы ни думал на этот счет его партнер. — К сожалению, у меня не было времени дожидаться смерти Ренарда — магические раны непредсказуемы, а вы не дали разрешения поторопить события.
— Я порой бываю сентиментален, — вздохнул Виктор. — Может быть, возраст, а может, потребность быть лучше, чем кажусь. Но, — остановил он слабую попытку Адалинды возразить, — раз ты так торопилась сюда, значит, тебе есть что сказать?
— Да. — Адалинда вернула чашку на блюдце. — Я выполнила ваше поручение и с радостью предоставлю вам всю имеющуюся информацию сразу после того, как обниму дочь.
Сочувствие в глазах Виктора было почти подлинным. Он покачал головой.
— Я скажу тебе то, что должен был сказать еще в первый визит. Ты не сможешь обнять дочь, Адалинда.
— Что? — Не то чтобы это было сюрпризом — скорее, Адалинда ожидала чего-то подобного, и все же гнев захлестнул ее. — Что значит не смогу? Вы обещали мне! Неужели принц крови способен нарушить обещание, данное кому бы то ни было?
Большая раритетная люстра тихо тренькнула.
— Я обещал тебе помочь увидеться с твоей дочерью, и я сдержу слово. — Голос Виктора, словно сильная рука, поддерживал и успокаивал. — В обмен на твою информацию я предоставлю другую. Я расскажу обо всем, что случилось в тот день, не утаивая ни единой мелочи, и если ты решишь разыскивать дочь, я помогу тебе в этом.
— Я буду ее разыскивать, — глухо выговорила Адалинда. — Всегда, чего бы мне это ни стоило.
— Тогда договор заключен. Сведения за сведения. Говори.
— Женщина, которую вы мне описали, — Келли Беркхардт. В девяносто четвертом они с мужем попали в аварию в пригороде Нью-Йорка, и оба считались погибшими. Их сына взяла на воспитание сестра Келли, Мари. Мальчика звали Ник.
— Что? — С Виктора слетело напускная вальяжность. — Эта женщина — мать Гримма?
— Мать Гримма, сестра Гримма, и сама она — тоже Гримм.
— Поразительно, — пробормотал Виктор, откидываясь в кресле. — Как ты узнала?
— Ну, я же ведьма, — вернула Адалинда его прежнюю реплику.
— Отлично, просто отлично. Ты прекрасно поработала. — Виктор не ожидал такого поворота дел. Полученную информацию следовало осмыслить — она многое меняла и многое заставляла предполагать. — Сейчас ты поймешь, как важны для нас обоих твои сведения. В тот день, в Портленде, у самого трапа самолета, на нас напали. Я держал дитя на руках, лишь несколько шагов отделяли меня от безопасного салона, но я ничего не мог сделать. Диану забрали у меня.
— Кто это был?
— Сопротивление. Их было, — Виктор сделал паузу, припоминая, — пятеро. Одна из них — женщина, и я почти уверен, что это — Келли Беркхардт.
— Вполне вероятно, — негромко произнесла Адалинда. Виктор насторожился.
— О чем ты? Тебе известно что-то еще?
— Просто я не удивлена тем, что мать Ника сотрудничает с Сопротивлением. Мне кажется, он и сам всегда был лоялен к этой группировке.
— Проблема с Ником в том, что он ко всем лоялен, — согласился Виктор. — Он изначально не считал врагами ни существ, ни семьи, ни Феррат.
— Потому что он ни о чем не знал.
— Верно. Но практически все Гриммы, едва приняв наследие, четко делили мир на черное и белое, своих и врагов.
— Но не Ник Беркхардт.
— Вот именно. И мы могли бы убедить его перейти на нашу сторону, если бы в Портленде не было Ренарда. Он хитер. Он решил обзавестись ручным Гриммом.
— Думаете, он знал, что под его началом окажется Гримм?
— Думаю, он проверил его перед приемом на работу, все понял и решил использовать шанс.
— Но теперь Ник больше не Гримм.
— Благодаря тебе.
Адалинда наклонила голову, пряча саодовольство во взгляде.
— Это ослабит позиции Ренарда, даже если тот каким-то чудом выживет. Все складывается очень хорошо.
— Кроме исчезновения моей дочери.
— Да. И это весьма прискорбно. Как я и обещал, я помогу тебе в поисках. Есть идеи, с чего начать? Возможно, твое недолгое и невольное, я надеюсь, общение с членами Сопротивления дало тебе какие-то зацепки? Как на них можно выйти, какими путями воспользоваться?
Адалинда задумалась.
— Очень жаль, но я помню только Мейснера и тот дом в лесу. Те, кто заставил меня улететь в Портленд, были в масках, а об их способах связи я подавно ничего не знаю. — Она лгала естественно и непринужденно — сказывались уроки матери и страстное желание отыскать дочь. — Но я постараюсь вспомнить все, что только смогу. Похожу по Вене, по тем местам, где появлялась прежде, — меня явно выследили в одном из них. Возможно, кто-нибудь попытается вступить со мной в контакт. Шанс крошечный, но лучше, чем ничего.
— Хорошо, — Виктор поднялся, показывая, что разговор окончен. — Итак, если что-то понадобится…
— …я обращусь к вам за помощью. — Адалинда склонила голову, прощаясь.
Выйдя из кабинета, она мило улыбнулась секретарю, скрывая переполнявшие ее противоречивые чувства. С одной стороны, все было предсказуемо — Адалинда с самого начала догадывалась, что принц в чем-то лжет и что шансы быстро увидеться с Дианой ничтожны. Однако гнев все равно душил ее, и приходилось дышать глубоко и медленно, чтобы успокоиться. С другой стороны, новая информация о дочери выглядела достоверной, чутье подсказывало, что на этот раз Виктор был честен, насколько он вообще мог быть честен. Адалинда утаила достаточно многое — нового Гримма в Портленде, личное знакомство с Келли Беркхардт, — но не ощущала за это ни малейшей вины. Она не собиралась ждать милости от Виктора — она собиралась найти дочь и, если получится, скрыться с ней ото всех: от семей, Сопротивления, Гриммов. Ее больше не волновала борьба за власть. Пусть их будет всего двое — но они будут семьей, и она воспитает Диану не так, как воспитывали ее саму.
Поэтому она собиралась отыскать Мейснера и не собиралась говорить об этом Виктору.
***
— Чертов ящик! — Ник толкнул стол, тот с визгом проехался по ламинату.
— Что случилось? — лениво спросил Хэнк. К концу рабочего дня проявлять сочувствие становилось утомительно.
— Ящик застрял.
— Тоже мне, проблема.
— Не проблема, просто раздражает. — Судя по лицу Ника, это раздражение можно было компенсировать, лишь предав проклятый ящик публичному акту сожжения.
— Что-то тебя в последние дни многое раздражает.
— На что ты намекаешь?
— Не поверишь — ни на что. Просто констатирую факт.
— Иди в задницу со своими фактами, Хэнк.
— Предложение неприемлемое, зато прекрасно демонстрирует твою нераздражительность.
— Еще раз говорю — у меня все хорошо.
— Как скажешь, Ник.
— Так и есть, Хэнк.
***
— Любопытно. Вот вы все говорите, что Сокрушителей в мире не так уж много — особенно по сравнению с Добряками или Древогрызами, — но и на моих родителей, и на меня нападали именно Сокрушители. И потом, если он хотел убить меня, зачем было устраивать бойню в центре города, напрашиваясь на пулю?
— Отличные вопросы, Беда, — кивнул Александр. Он сидел в съемной квартире Беды, на жестком диване, пил растворимый кофе и выглядел джентльменом до кончиков пальцев. Беда не знала, как это у него получается, но за прошедшие дни успела оценить не только внешний вид наблюдателя. Александр действительно многое знал и многое умел, и Беда была вынуждена признать, что бессистемные сведения Ника проигрывают его стройным и выверенным лекциям. Хорош он был и в практических занятиях — как спарринг-партнер в битве на мечах или ножах и как советчик в стрелковых упражнениях. И хотя Беда превосходила его в силе и скорости, тренировки с Александром ни разу не показались ей игрой — он умудрялся действовать так, что ей приходилось выкладываться по полной. Она не прониклась к нему доверием — но стала испытывать уважение.
— Я постараюсь найти информацию об убийце твоих родителей. Что касается второго вопроса, было бы неплохо взглянуть на труп Сокрушителя или хотя бы на протокол вскрытия. Если Ник сможет это организовать, я постараюсь найти нужные ответы.
— Я попрошу его, — сказала Беда. — Это… спасибо.
— Не стоит благодарности. — Александр задержал на ней взгляд. Беде стало неловко. У него была классически правильная внешность, которую можно было бы назвать непримечательной, если бы не темные волосы и глаза, придававшие необходимую яркость облику. Но сейчас Беда подумала, что Александр, пожалуй, симпатичен. Если бы они встретились случайно…
— Извини, там было открыто… — Ву появился в дверях, бросил быстрый взгляд на Александра, на Беду. — Кажется, я не вовремя.
— Да нет же. — Беда поднялась, останавливая его. — Мы просто разговариваем, а для тебя теперь нет секрета в том, о чем именно мы говорим.
— Секрета нет, но и пользы немного. А я не люблю чувствовать себя бесполезным. — Ву улыбнулся, будто сказанное развеселило его. Беда видела, что это совсем не так, но не знала, как его остановить. Дверь захлопнулась.
— Какие у вас отношения? — поинтересовался Александр, внимательно наблюдавший за их короткой беседой. — Если вопрос слишком личный, прошу прощения. Тебе не обязательно отвечать.
— Мы друзья. — Беда все еще поглядывала на дверь. — И я, кажется, уже упоминала, что он спас мне жизнь.
— Хорошо, что твои друзья знают, кто ты на самом деле, — серьезно сказал Александр. — Общаться с людьми, постоянно скрывая от них часть себя, очень непросто. Иногда даже невыносимо.
Беда хотела спросить, откуда он это знает, но тогда разговор действительно стал бы слишком личным. Поэтому она заговорила о балансировке подаренного ей Ником арбалета.
***
Позднее, когда Александр ушел, Беда съела пиццу перед телевизором, попыталась досмотреть фильм, но обнаружила, что не помнит начало. Пошатавшись без дела по квартире, полистав книгу и переложив с места на место мачете, она сгребла со стола коробку и салфетки и понесла к мусоропроводу. Возвращаясь, она повернула направо, к лестнице, пересекла стоянку и вскоре нажимала на кнопку звонка.
Ву открыл сразу, будто стоял у дверей.
— Привет, — сказала Беда, глядя себе под ноги. Ву посторонился.
— Входи.
— Мне было нечем заняться, решила посмотреть, как ты живешь.
— Я полицейский, — сказал Ву. — Я знаю, когда мне врут.
Беда смутилась.
— Слушай. — Ву так и стоял у открытой двери. — Тебе не нужно ничего объяснять. Я все понимаю.
— Интересно, как ты можешь все понимать, — по-прежнему избегая его взгляда, но уже более уверенно сказала Беда, — если я и сама понимаю далеко не все.