Первая глава с "шапкой"

Вторая глава

Третья глава

Четвертая глава

Пятая глава

Шестая глава

Седьмая глава

Восьмая глава

Девятая глава

Десятая глава

Одиннадцатая глава

Двенадцатая глава


Эпизод тринадцатый. Начало



— Мне неприятно, что кто-то стоит у меня за спиной, пока я работаю. — Адалинда подняла крышку котла и бросила туда корень солодки, только что переданный ей Розали.

— Неужели? — равнодушно спросил Ренард, и Адалинда поняла, что протестовать бесполезно. Она находилась не в том положении, чтобы чего-либо требовать.

Неожиданное нападение, оставившее после себя четыре трупа, повергло ее в мрачное состояние, абсолютно противоположное тому, с которым Адалинда вылетала из Вены. Тогда ей казалось, что до Дианы совсем недалеко — стоит только приложить усилия, и дочь будет с ней. Сейчас же ей просто и доходчиво напомнили о том, что противники настроены серьезно и ничего не забыли. Адалинду не удивило требование вернуть Нику силы — скорее стоило удивляться, что Ренард тянул с этим так долго. Любопытно, каковы были причины? Ему больше не нужен Гримм? А ведь верно, теперь у него есть та девушка, Беда. Беркхардта вообще могли бы списать в отставку. Хотя два Гримма, несомненно, лучше, чем один. Глядишь, Ренард соберет в Портленде свою маленькую армию, и семье придется с ним считаться. Может быть, пока не поздно, стоит принять его сторону? Знать бы заранее, кто окажется победителем… Сейчас риск ошибиться был слишком велик. И все же Ренарда было нельзя сбрасывать со счетов. С его непредсказуемостью он вполне мог преподнести Европе какой-нибудь сюрприз. Идеальным для Адалинды было бы вступить в двойную игру, но в настоящий момент ее кредит доверия в Портленде упал ниже нуля. Ренард не поверит никакой, самой убедительной лжи. Можно было бы доказать свою искренность, слив какую-нибудь ценную информацию, но, к сожалению, Адалинда ничем таким не обладала, а предложение ее услуг в качестве ведьмы Ренард вряд ли оценит по достоинству: у него уже был под рукой Рыжехвост, специализирующийся по зельям, да и сам он должен был обладать изрядной колдовской силой, перешедшей от матери.

читать дальшеРазмышляя о своем положении, Адалинда машинально помешивала варево. Дождавшись, пока жидкость загустеет и приобретет малиновый оттенок, она уменьшила подогрев до минимума и повернулась к Ренарду.

— Это должно протомиться около часа. Могу я пока отдохнуть?

— Разумеется. — Ренард указал на диван, стоявший посреди комнаты. — Он в твоем распоряжении.

— Здесь неуютно, — сделала еще одну попытку Адалинда.

— Верно, — не стал спорить он. Адалинда вздохнула и свернулась в клубок под тонким пледом. Но сон не шел к ней.

— Что ты сделаешь со мной, когда Ник вернет свою силу? — спросила она, не поворачиваясь.

Капитан ответил не сразу.

— Ты как ядовитая змея, — наконец произнес он. — Лучший способ нейтрализовать тебя — запереть в клетке и никогда не выпускать.

— А чего ты ожидал от женщины, у которой отняли ребенка? — прошипела Адалинда, словно подтверждая его сравнение.

— Ребенка, которого ты собиралась продать, — безжалостно напомнил Ренард. — И, тем не менее, я понимаю твои чувства и отпустил бы тебя, если бы не был уверен, что ты тут же сдашь Келли Беркхардт агентам Феррат.

— Тогда сам верни мне дочь. — Адалинда села на диване. — Я уеду, и ты больше никогда меня не увидишь. Все будут довольны.

— Тебя будут искать люди Виктора, а они отличные ищейки. — Он невесело усмехнулся получившемуся каламбуру. — С Келли Диане безопаснее. И я не собираюсь помогать тебе после всего, что ты сделала.

Адалинда молча легла обратно. Она не надеялась, что ее попытка возымеет успех, но попробовать стоило. Был еще один способ сократить расстояние между ними до минимума, уничтожить весь накопившийся холод — способ, так удачно послуживший ей в ту ночь у озера. Но сейчас Адалинда даже не рассматривала его всерьез. Она всегда чувствовала, женской ли, ведьминской ли интуицией, стоит ли начинать игру, и на этот раз ответом было твердое «нет». Ренард не отозвался бы ни на какую ее провокацию, Адалинда знала это так же точно, как то, в какой фазе луны нужно собирать папоротник. Из-за Дианы, из-за Ника или из-за чего-то другого, но сейчас Ренард был закрыт в себе так плотно, что нечего было и надеяться выковырнуть его из этого панциря. Она представила его холодный взгляд, насмешливую улыбку, хлесткую фразу в ответ на ее флирт — и окончательно отказалась от этой идеи. Зажав между бедер холодные ладони, Адалинда задремала, в непрочном забытьи вспоминая Вену и невольно сравнивая ее с Портлендом.

***

— Я точно должен это пить? — шутливо спросил Ник. Чем больше он старался быть естественным и непринужденным, тем заметнее оказывалось его волнение. Адалинда наблюдала за ним с кривой улыбкой. В зелье не было никаких подвохов — она не рискнула нарушить технологию под присмотром трех пар внимательных глаз, хотя руки чесались подсыпать в котел толику безобидного, но неприятного порошка, от которого покрывалось струпьями все тело, или редкую разновидность валерианы, блокирующую либидо. Невозможность насолить Нику Беркхардту даже в мелочи разъедала ее, как соль рану. Почему все вокруг рано или поздно возвращают себе то, чего лишились, и только она опять остается ни с чем?

Ренард внимательно посмотрел на нее, затем кивнул.

— Пей, Ник. Если что-то пойдет не так, я убью ее своими руками.

Словно получив какие-то гарантии, Ник поднял стакан с зельем, похожим на малиновый кисель, и выпил его в два больших глотка.

— Ну как? — обеспокоенно спросила Розали.

— Безвкусно.

Все уставились на него, будто чего-то ждали. Первым опомнился Ренард.

— Когда это подействует?

— Не знаю. — Поежившись под направленными на нее недружелюбными взглядами, Адалинда быстро пояснила: — В течение нескольких часов, максимум суток. Точнее сказать не могу.

— Отлично. — Ренард бросил ей легкую куртку. — Собирайся.

— Куда? — возмутилась Адалинда. — Ты обещал, что отпустишь меня!

— После того, как к Нику вернется сила. Пока этого не произошло, так что побудешь в участке.

— Ты не имеешь права! За что?

— Да хотя бы за въезд по фальшивым документам. — Ренард извлек паспорт из ее сумочки. — Ты будешь утверждать, что твое имя действительно Жюли Риваль?

Адалинда молча натянула ветровку.

— Если зелье подействует, я тебя отпущу, как и обещал, — негромко сказал Ренард, выходя вслед за ней. — Если же нет… в общем, для тебя лучше, чтобы оно подействовало.

— Я тебя ненавижу, — прошипела Адалинда, садясь в его машину.

— Это взаимно, — заметил Ренард, заводя мотор.

***

Он вернулся минут через сорок, уладив все формальности, и застал Ника у дверей.

— Ты куда?

— Говорит, что переночует в трейлере, как обычно, — объяснила Розали. По ее тону было понятно, что она думает об этом решении.

— Никаких трейлеров, — приказал Ренард. — Это зелье Адалинды. Кто знает, что она туда подмешала. В течение суток мы с тебя глаз спускать не будем.

— Я прямо как Форт Нокс, — попытался пошутить Ник, но никто не улыбнулся. — И как вы это себе представляете? Ночные бдения?

— Неплохая идея, — одобрил Ренард. — Тем более что до утра осталось всего ничего. Сделаем так: пока я отдыхаю, с тобой побудут Монро и Розали. Потом поменяемся. Если что-то произойдет — что угодно, — разбудите меня. Монро, Розали, — он будто только сейчас вспомнил, что находится не в участке, а вокруг не подчиненные, — вы не возражаете?

— Разумеется, нет, — ответила Розали за обоих. — Располагайтесь, как дома, капитан.

— Тебе просто хочется увидеть, как все будет, — прошептал ей на ухо Монро.

— Ну да, — ответила она так же шепотом. — А тебе разве нет?

***

Ренарда разбудило звяканье колокольчика над дверью – в лавку заглянул первый покупатель. В Портленде наступил новый день, как будто и не было предыдущей сумасшедшей ночи.

— Тебе нужно работать, — извиняющимся тоном сказал он вошедшей в комнату Розали. — Клиенты не ждут.

— Ничего страшного, — начала она, но Ренард уже поднялся с неудобного, слишком маленького для него дивана.

— Спасибо вам за помощь. — Он перевел взгляд на появившегося в дверях Ника. — Как ты? Ничего нового?

— Мы бы разбудили вас, если бы что-то произошло, — улыбнулась Розали. — Но, к сожалению или к счастью, новостей никаких. Разве что Нику не помешало бы поспать. Да и вы вряд ли выспались за пару часов, капитан.

— Верно, — согласился Ренард, потирая лицо. — Но нам нужно в участок. Расследование вчерашних событий лучше держать под контролем. А по дороге надо еще согласовать показания.

— Позвоните, если будут новости, — попросила Розали. Ник кивнул.

— Конечно.

***

— Спасибо, — сказал Хэнк. Зури смутилась.

— Я ничего не сделала.

— Если бы ты не узнала ведьму и не сказала бы об этом, у Ника не появился бы шанс вернуть свою силу. Ты была тем камушком, который обрушил лавину.

Зури улыбнулась. Ей очень шла улыбка, и то, что она стала чаще появляться на лице, наполняло Хэнка неоправданной гордостью. Он был рад и тому, что Зури не легла спать, дождавшись его позднего визита. Она хотела знать, чем кончилось дело с ведьмой, и пока слушала его рассказ, то и дело хмурилась и настороженно склоняла голову.

— Это было опасно, — сказала она, когда Хэнк закончил.

— Обычная работа, — пожал он плечами.

— Неправда. Не каждый день ты сталкиваешься со сворой Ищеек.

— Да, но город вовсе не безопасен и без существ.

— Я рада, что все закончилось хорошо, — сказала Зури. Она поднялась, чтобы сделать новую порцию кофе. Хэнк следил за ней взглядом, как никогда, желая уменьшить дистанцию между ними. Зури почувствовала его взгляд, обернулась и снова улыбнулась.

— Ты ведь знаешь, насколько нравишься мне? — спросил он. Улыбка тут же исчезла. Зури словно спряталась в раковину, как улитка.

— Нет, — негромко ответила она. — Знаю, что нравлюсь, но понятия не имею, насколько.

— Очень, — сказал Хэнк. — Очень сильно.

— Мне не следовало соглашаться встречаться с тобой. — Зури не смотрела на него, говоря куда-то в сторону. — Это было необдуманное, противоречащее логике решение.

— Ну да, а обычно отношения начинаются строго по протоколу, с предварительным изучением всех обстоятельств. — Хэнк взял ее за руку. — Зури, я знаю твои принципы и понимаю, откуда они взялись, но ничто не остается неизменным. Мир меняется — не только наш, но и ваш. Розали и Монро поженились, и их семьи, друзья приняли это. Ник стал другом для многих существ. Капитан… — Он замялся, думая, стоит ли открывать Зури чужую тайну, но решил, что ничего страшного в этом нет. — Он королевской крови, но идет против семьи. В мире нет ничего однозначного, и Ягуард, встречающийся с обычным человеком, уже мало кого удивит.

— Не знаю, — сказала Зури в замешательстве. — Ты еще и полицейский. А мы всегда старались держаться подальше от полиции. Хотя ты мне нравишься, Хэнк. Правда нравишься.

Это было самое открытое проявление ее чувств за все время знакомства. Зури отличалась прямотой, говоря о чем-либо, — но если обсуждать какую-то тему ей не хотелось, молчать она тоже умела отлично. И сейчас Хэнк был счастлив услышать ее признание, зная, что Зури ничего бы не сказала, если бы не сочла это необходимым.

— Я не предлагаю тебе прямо сейчас следовать примеру Розали, — сказал он с ощущением, будто делает шаг с обрыва. — Я просто предлагаю еще немного сократить расстояние.

На этот раз она промолчала, и Хэнк принял это за разрешение. Наклонившись, он поцеловал Зури — осторожно, будто снимал с цветка бабочку. Она потянулась, обнимая его за шею, — и вдруг ответила с таким пылом и страстью, что Хэнк забыл об осторожности. Зури была сильной, гибкой, чувственной и, как оказалось позже, еще и ненасытной. Хэнк вернулся в реальность только под утро. Он чувствовал себя безумно уставшим — и одновременно полным сил. Зури вытянулась рядом, как большая кошка после удачной охоты.

— Покажись мне, — попросил Хэнк, глядя на нее. Зури мгновенно подобралась.

— Зачем?

— Просто так. Потому что ты нравишься мне в обоих обличьях.

— Не стоит. — Зури села на кровати, нашаривая футболку, но Хэнк притянул ее к себе.

— Стоит. Единственное, чего нам не стоит делать — это притворяться.

Зури посмотрела на него — и внезапно схлынула, без предупреждения, не дав ему времени отстраниться, убрать руку с ее щеки. Под ладонью Хэнка оказалась плотная шерсть, а на расстоянии двух дюймов от его глаз — желтые зрачки, испещренные паутиной черных нитей, словно надписями на неизвестном языке.

— Здорово, — сказал Хэнк чуть севшим голосом. Он боялся своей реакции на преображение Зури, но это действительно было здорово: как необычный макияж, за которым проступали хорошо знакомые черты.

Зури вернулась в человеческий облик, по-прежнему наблюдая за его лицом.

— Почему ты ни разу не схлынула ночью? — спросил он. — Ты контролировала себя?

— Приходится, — кивнула она. — Это уже въелось под кожу. Не хочешь, чтобы партнер получил инфаркт прямо в постели — держи зверя внутри.

— В следующий раз не делай этого, — попросил Хэнк. — Со мной тебе не нужно сдерживаться.

Зури задумчиво посмотрела на него.

— Может быть, — сказала она, прежде чем одним движением подняться с кровати и скрыться в коридоре. Вскоре стукнула дверь ванной комнаты и послышался шум воды в раковине. Хэнку тоже нужно было собираться. Но он полежал еще пару минут, обдумывая слова Зури. Во-первых, она не возразила ему, хоть и не дала прямого согласия. А во-вторых, она не поправила его насчет следующего раза, а это означало, что он будет. Определенно, в жизни Хэнка Гриффина начиналась светлая полоса.

***

— Серьезно? — голос Беды срывался от восторга. — Это просто охре… замечательная новость! А что с Адалиндой? Отлично, ваш кэп знает, что делает!

— Он такой, — согласился Ву в трубку. — В общем, я хотел, чтобы ты была в курсе дел. Увидимся.

— Увидимся, — согласилась Беда, припоминая, что в последнее время эти неопределенные планы никак не могли осуществиться: то из-за работы, то из-за ее занятий у Александра, то из-за форс-мажоров в участке. Время проходило незаметно, и только сейчас она поняла, как давно не разговаривала с Ву, по-настоящему, не на бегу.

— Я скучаю, — сказала она, прежде чем успела прикусить язык.

Ву замолчал, будто не знал, что ответить — впервые за время их знакомства, — а потом просто положил трубку. Почему-то это ничуть не расстроило Беду — напротив, она вышла из дома в отличном настроении и на тренировке играючи справилась с наставником, блестяще отбив все атаки двух ловких, быстрых, как молния, кинжалов.

— Что произошло? — спросил Александр, сняв рубашку и вытирая плечи мокрым полотенцем — с душевыми кабинами в лесу было проблематично, а полноценная тренировка с Гриммом заставила бы взмокнуть любого. — Ты всегда хороша, но сегодня я не задумываясь выставил бы тебя против пары Жнецов.

— И я бы снесла им головы, — без тени сомнения констатировала Беда. — Ник получил возможность вернуть свою силу. Правда, здорово?

— Он вроде бы не хотел этого?

— Передумал. — Беда следила, как пальцы Александра аккуратно застегивают рубашку, не пропуская ни единой пуговицы. — Наверное, сообразил, насколько лучше быть Гриммом, чем обычным человеком. Гораздо проще принять решение, когда есть с чем сравнивать.

— Да? — Александр остро глянул на нее, и Беда смутилась, поняв, что сказанное приложимо и к ней.

— Я хочу сказать…

— Я тебя понял, — не стал развивать скользкую тему Александр. — И тебя радует, что Ник может снова стать Гриммом? Ведь ты могла бы занять его место рядом с Ренардом, а это многое может дать.

— Нам обоим хватит места, — не согласилась Беда. — Я радуюсь, потому что… ну, мне кажется, ему так будет лучше. И мне тоже. Меня устраивает учиться, помогать Нику, заводить друзей. Я бы не хотела стать королевским Гриммом. Мне нравится моя жизнь — такая, как сейчас. Не хочу, чтобы кто-то направлял ее — пусть даже Ренард.

— А если это буду я? — спросил Александр.

— Что ты? — не поняла Беда.

— Если я кое-что изменю в твоей жизни? Ведь если к Нику вернется сила, необходимость твоего присутствия в Портленде отпадет.

— Ну и что? — пожала плечами Беда. — Я же все равно смогу остаться здесь. Так даже лучше: Ник будет поддерживать порядок в городе, а я — учиться у него.

— А что ты скажешь, если я предложу тебе учиться в другом городе?

— В Нью-Йорке?

— В Лондоне. Беда, скоро совет отзовет меня — ситуация стабилизируется, и я здесь больше не нужен. Ты можешь поехать со мной.

— Что?!

— А что? — Александр выглядел так, будто предложил ей всего лишь сходить в кафе-мороженое. — Гриммы всегда отличались нелюбовью к сидению на одном месте. Увидишь Европу, познакомишься с новыми людьми. В Лондоне есть даже пара частных тренировочных залов специально для Гриммов. Выберешь подходящего тренера, разработаешь навыки. У тебя отличные задатки, о тебе еще заговорят в нашем мире.

— Я не хочу менять наставника, — твердо сказала Беда. — Ты сможешь им оставаться?

— Я надеюсь на это, — улыбнулся Александр. — Так ты согласна?

— Не знаю. — На лице Беды отражалось сомнение. — Это классно. Но мне нужно все обдумать.

— Конечно. — Александр взял свою сумку. — Но я буду очень рад, если ты согласишься.

Слова были обычными, но что-то в его голосе обожгло Беду словно огнем — ярким, сильным, теплым пламенем.

***

Ник что-то делал — написал отчет о вчерашнем происшествии, ответил на вопросы коллег из того участка, на территории которого их усилиями образовалось четыре трупа, просмотрел результаты вскрытия, добытые Ву, пробил по базам данных имена Ищеек, навестивших Портленд. Со стороны казалось, что он занимается обычной рабочей рутиной, и так оно и было, но часть его словно не принимала в этом никакого участия, отстраненно взирая на его действия. Будто чужой человек смотрел из его головы его глазами на его руки, не имея никакой связи с этим телом, которым пользовался, как временным пристанищем. Ник даже не ждал действия зелья — он просто застыл, замер где-то внутри себя, и только время от времени бросал взгляд на капитана, чтобы убедиться, что тот никуда не делся. Ренард был точкой отсчета, определявшей сейчас для Ника реальность всего остального мира. Пока он был, остальное тоже существовало.

Ренард также занимался делами, подчищая «хвосты» в их легенде и делая упреждающие звонки. По счастью, его надежды оправдались: один из четырех Ищеек уже давно и упорно разыскивался Интерполом, так что версия о его опознании кем-то из полицейских обретала железобетонную опору. Ренард не пытался выглядеть спокойным — он и был спокоен, настолько, насколько мог. Только внутри тикали часы, ведя обратный отсчет: двадцать четыре часа, спустя которые он либо вновь обретет своего Гримма, либо обеспечит Адалинде реальный срок. Он не смотрел на Ника, но явственно ощущал его присутствие. Так было всегда. Или ему казалось, что всегда. Он не помнил дня, когда бы Ник Беркхардт был для него одним из многих. Даже когда тот не был Гриммом, он все равно был не таким, как остальные, для Ренарда, во всяком случае.

Закончив со срочными делами, он все же бросил взгляд через стекло. Ник склонился к монитору, прижимая пальцы к виску. Если Адалинда что-то с ним сделала, подумал Ренард, пытаясь подавить приступ тревоги, если она что-то с ним сделала, она не доживет ни до какого реального срока. Она не доживет даже до следующего утра. Он вдруг резко пожалел, что доверился ведьме. Гримм Ник или нет — какое это имеет значение? Он не должен был подвергать его воздействию неизвестного зелья, сваренного ведьмой, имевшей все основания ненавидеть их обоих. Неужели он совершил ошибку? Ник не был счастлив в своей «жизни обычного человека», это видел не только Ренард, но и все вокруг. Но не окажется ли, что ему лучше было бы оставаться таким, чем пить ту малиновую отраву? В конце концов, большинство людей живет долгие годы на уровне «терпимо» и «сойдет», примиряясь с этим и не гонясь за более счастливым существованием. Может быть, ему стоило оставить Ника в покое.

Пожалуй, он смог бы поступить так ради Ника. Но теперь было поздно предполагать — все уже было сделано.

Приступ внезапной тревоги заставил Ренарда встать и выйти из кабинета. Ник поднял голову и ждал, пока он подойдет.

— Какие-то проблемы, сэр? — спросил он голосом самого обычного Ника Беркхардта, и тревога немного разжала тиски. Ренард покачал головой.

— Все отлично. Ты опознал Тиля Хофлинга по фотороботу, разосланному Интерполом, а я счел, что дело достаточно важное, чтобы лично принять в нем участие.

— Фоторобот был разослан три года назад. — Ник указал на свой монитор.

— Неужели? Значит, у вас отличная память, детектив Беркхардт. Придется поощрить вас.

— Думаете, в это поверят?

— Если четверо полицейских твердят одно и то же, а на другой чаше весов — преступник, разыскиваемый полицией четырех стран, хотел бы я видеть того, кто не поверит.

Ник ухмыльнулся. Под глазами у него залегли темные тени.

— Давай-ка домой, — сказал Ренард. — Считай, что у тебя отгул.

— Но вы же говорили, нужно наблюдение. — Ник как будто слегка растерялся. При утреннем свете, вопреки устоявшимся представлениям, все случившееся стало казаться более зыбким, менее правильным и не таким безальтернативным, чем ночью.

— Ко мне домой, — уточнил Ренард. — Я тоже возьму выходной. За вчерашнюю операцию мы заслужили хотя бы несколько часов отдыха.

— Хорошо, — сказал Ник. Сил на бесплодные споры у него не оставалось. Ренард все равно настоит на своем и будет прав: его позиция диктовалась здравым смыслом. А Нику было уже все равно, где завалиться в постель: он чувствовал себя совершенно вымотанным, и это еще раз подтверждало, что зелье не действует. По крайней мере, пока.

***

Разбудил его звонок в дверь. Ладонь скользнула под подушку, легла на сунутый туда перед сном глок. Щелкнул замок, послышались шаги. Ник напрягся, но тут же успокоился и убрал оружие. Донесшиеся из прихожей голоса принадлежали Монро и Розали.

— Просыпайся, соня. — Розали бесцеремонно включила свет, разогнав сумерки. — Ты хоть знаешь, сколько времени?

Ник глянул на часы. Был поздний вечер. Днем он вырубился мгновенно, едва добравшись до знакомого дивана, и проспал несколько часов каменным сном. Он не мог сказать, что чувствует себя бодрым, но, по крайней мере, глаза больше не слипались.

— Позвольте, я займусь кофе, капитан, — предложил Монро. Розали обернулась.

— Советую согласиться. Он умеет это делать, сэр.

Ренард отставил зерна и мельницу, которые взял было в руки, прошел в гостиную и сел в кресло напротив. Ник впервые видел его таким помятым — очевидно, Ренард тоже рухнул в кровать, не раздеваясь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Розали. Ник прислушался к себе.

— Никак. Все нормально. Ничего не изменилось.

Ренард, хмурясь, смотрел на него. Нику показалось, что в его взгляде мелькнула досада. Очевидно, он очень хотел вернуть Гримма.

— Время еще есть, — заметила Розали. — Еще три или четыре часа, если верить Адалинде.

— Не нужно было ей верить! — бросил вдруг Ренард и замолчал, будто его самого смутил этот неожиданный всплеск эмоций. — Не надо было ей верить, — повторил он уже тише. — Я ошибся, когда доверился ей, и теперь не знаю, что будет дальше.

— Я считаю, что вы неправы, — мягко возразила Розали. — Адалинда хочет найти дочь. Она готова на все, чтобы иметь возможность продолжать поиски. Она не стала бы подставлять себя, когда на кону ее свобода.

— Но отомстить она хочет немного больше, — не согласился Ренард. — Она могла в очередной раз поставить жизнь Ника под угрозу, чтобы иметь возможность предъявить мне ультиматум.

— И вы не смогли бы не принять ее условия? — утверждающе спросила Розали.

— Да. — Ренард смотрел на Ника, который откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. — Не смог бы.

— Время еще есть, — повторила Розали, вставая. — Мы будем на связи. Звоните в любой момент.

— Хорошо. — Ренард тоже поднялся, чтобы проводить их. — И спасибо за кофе, Монро.

— Пожалуйста, — отозвался тот и добавил под нос: — Звучало бы приятнее, если бы вы его хотя бы попробовали.

— Если ты скажешь, что опять ничего особенного не увидел, я тебя стукну, — сказала Розали, входя в прибывший лифт. — То, как Ренард смотрит на него… ты так же смотрел на меня, когда я подхватила тот вирус, помнишь?

— Ну, может быть, — признал Монро, не желая сразу сдавать позиции. — И все же это только взгляды.

— Спорим? — предложила Розали. Дверь закрылась, и лифт поехал вниз, увозя с собой ответ Монро.

***

— Что? — спросил Ник. — Ты о чем, Розали?

— Они ушли, — сказал Ренард, возвращаясь в гостиную. — Я закрыл за ними дверь минуту назад.

— Но я только что слышал ее голос. — Ник озирался, стоя посреди комнаты, будто искал невидимую Розали. — У меня что, галлюцинации? Я отчетливо слышал: она говорила о каких-то взглядах, а потом предложила Монро пари.

— Не думаю, что это галлюцинации, — медленно сказал Ренард. — Вспомни, ты уже обладал таким острым слухом…

— …Когда был Гриммом. — договорил за него Ник. — Значит…

Ренард застыл на пороге, и Ник увидел то, чего не видел уже много дней: как тает человеческая плоть, обнажая скрытый под ней истинный облик.

— Сэр, — сказал он, слыша стук собственного сердца, — я вас вижу. На самом деле вижу.

— Я ее отпущу, — хрипло сказал Ренард. — Без всяких условий. Черт с ней. Отпущу.

Он шагнул к Нику, крепко, без опаски стиснул в объятьях — сила существа могла повредить человеку, но никак не Гримму. Ник не знал, что и думать — Ренард никогда не позволял себе такого открытого проявления чувств. Он стоял столбом, чувствуя себя совершенно глупо, но не решаясь высвободиться.

— Сэр… — сказал он наконец, чтобы привлечь внимание Ренарда. Тот немного отстранился, а потом в Ника ударила молния. Или его сбил автобус, вывернувший из-за угла. По ощущениям выходило именно так.

Потому что Ренард наклонился и поцеловал его.

Не мимоходом, не в щеку, не формально — что еще хоть как-то поддавалось бы объяснению. Поцелуй был совершенно однозначный: жесткий, собственнический, ломающий любые рамки их отношений, выходящий за все границы и пределы мыслимого…

Ник оттолкнул Ренарда, отчетливо понимая, что отреагировал на происходящее с запозданием — как Гримм, он должен был действовать гораздо быстрее. А еще, ударь он по-настоящему, Ренард не стоял бы сейчас на ногах в паре шагов от него, тяжело дыша и стараясь не смотреть в глаза. Неужели Адалинда все же устроила им сюрприз? Ник не знал, что и думать.

— Извини, — сказал Ренард. — Ник, прости, я не знаю, как так вышло. Просто я очень долго ждал этого.

Осознав получившуюся двусмысленность, он сбился, замолчал, прошел куда-то за спину Ника, обогнув его по широкой дуге. Послышался шорох, звяканье, щелкнул рычажок кофеварки. Ник не понимал, что происходит, и не знал, как к этому относиться. Ренард снова появился в поле его зрения, протянул крохотную, исходящую паром чашку.

— С возвращением, Гримм. И забудь о том, что здесь случилось.

Ник кивнул, взял чашку за горячие стенки, выпил в два глотка, не чувствуя, как кофе обжег язык.

— Я пойду, — сказал он, ставя чашку на столик. — Думаю, наблюдение за мной больше не требуется. Спасибо за все, что вы сделали для меня, сэр.

— Конечно, — согласился Ренард. Он все еще избегал смотреть на Ника. — Конечно, иди. И еще раз извини за… неудобства. Я буду признателен, если ты будешь считать, что ничего не было. Так будет правильно.

— Я постараюсь, — честно сказал Ник. Он и сам искренне хотел стереть из памяти этот непонятный момент, заслонивший своей нелепой неуместностью радость его маленького триумфа. Но он был не слишком уверен в том, что сумеет забыть случившееся или хотя бы признать его незначительным или неважным.

Потому что это было важно. Все его чувства — и человеческие, и вновь пробудившиеся гриммовские — буквально вопили об этом.